– Вылезай. Пошли умываться.

– Не пойду-у-у…

– Сама не пойдешь – за косу потащу. Мало тетке Аньке бед, еще ты такой лахудрой в дом завалишься. Что наново нюни распустила?

Зная Кольку как человека слова, Светка безропотно поплелась за ним к колонке и покорно встала у нее.

Можно подвести девицу к источнику, но как заставить умыться? Она до такой степени в расстроенных чувствах, что позабыла, как это делается. Колька принялся было накачивать воду, но глупо стараться для той, что протирает глазенапы двумя каплями и пальцами.

Колька взялся за дело лично, Светка заверещала, принялась отбиваться:

– Все, все! Я вся вымокла!

– Не растаешь. А теперь излагай. Только имей в виду, что если ты все по Яшке, то дура…

– Нет! Не по нему!

– Тогда вертихвостка, – закончил он и, увидев, что сейчас снова забьет фонтан, поспешил заверить, что пошутил.

– Я боюсь, – призналась Светка, и в горле у нее что-то пискнуло.

– Ну вот еще новости. Чего?

Светка колебалась. Однако, справедливо рассудив, что будут ли знать Страшную Тайну двое или трое – разницы никакой, принялась рассказывать про то, как вопили лягушки, пролетали электрички, костерок подмигивал на «даче» и кто-то страшный возился в комнате Сорокина, находящегося в больнице, и метались за занавесками призрачные огоньки.

– Люстра не горела? – резче, чем надо, прервал Колька.

Светка, которую оборвали на самом подходе – вот-вот начнется повествование о самом страшном! – захлебнулась словами, подумала и удивленно возразила:

– Какая люстра? Не горела она, это скорее свечка была.

– Не горела люстра, значит, – повторил парень. – Врун то есть. Или что-то опять темнит.

– Кто, Коля? – спросила девчонка, но он сказал, что это так, не подумавши брякнул и само получилось.

– Ну вот, – с воодушевлением продолжала она, вдохновляясь, – а потом он как увидит огонь, как полезет ко мне! Я в кусты…

– Стой, Света. Этот, который вышел из дома… так?

– Да.

– Он вышел, увидел тебя… он тебя что, видел?

– Не думаю, темно было.

– А ты его?

– А я его… нет, не видела, – призналась Светка. – Он такой лысый, квадратный. Лица-то не видела, свет с железки сзади был. Ах, да. Пуговицы блестели форменные.

– Форменные. А может, увидела, что-то на них нарисовано?

Светка помотала головой.

– Тогда правильно боишься, только слишком сильно не надо, – подумав, посоветовал Колька. – Одной вот шляться точно не стоит. Ну-ка, глянь на меня.

Он, ухватив девчонку за подбородок, критически осмотрел ее мордашку, достал платок, плюнул на него и потянулся было к Светкиному лицу. Она в панике завертела головой.

– Да шучу я, дура, – успокоил Колька и погнал ее домой.

Водворив Светку под Санькин надзор и под сень отчего дома, он заскочил к себе, что-то наплел матери – и снова отправился на улицу, держа путь в сторону железнодорожной казармы.

9

От недавней встречи с дорогим начальством – которое с первого же знакомства и до недавнего времени ругалось, унижало, окрестило недоопером и прочим – на сердце у Акимова потеплело. Это с одной стороны. С другой – при одном взгляде на капитана становилось ясно, что как раньше уже не будет. Теперь придется за все самому отвечать и себя же винить в промахах.