|
Народ сквозь медные трубы прошел; сквозь запертые двери пройдут!" Одним словом, Куликов и А-в возросли в своей славе; все гордились ими. Чувствовали, что подвиг их дойдет до отдаленнейшего потомства каторжных, острог переживет. - Народ мастер! - говорили одни. - Вот думали, что у нас не бегут. Бежали же!.. - прибавляли другие. - Бежали! - выискался третий, с некоторою властью озираясь кругом. - Да кто бежал-то?.. Тебе, что ли, пара? В другое время арестант, к которому относились эти слова, непременно отвечал бы на вызов и защитил свою честь. Но теперь он скромно промолчал. "В самом деле, не все ж такие, как Куликов и А-в; покажи себя сначала..." - И чего это мы, братцы, взаправду живет здесь? - прерывает молчание четвертый, скромно сидящий у кухонного окошка, говоря несколько нараспев от какого-то расслабленного, но втайне самодовольного чувства и подпирая ладонью щеку. - Что мы здесь? Жили - не люди, померли - не покойники. Э-эх! - Дело не башмак. С ноги не сбросишь. Чего э-эх? - Да вот же Куликов... - ввязался было один из горячих, молодой и желторотый паренек. - Куликов! - подхватывает тотчас же другой, презрительно скосив глаза на желторотого парня. - Куликов!.. То есть это значит: много ли Куликовых-то? - Ну и А-в же, братцы, дошлый, ух, дошлый! - Куды! Этот и Куликова между пальцами обернет. Кольцов не найти концов! - А далеко ль они теперь ушли, братцы, желательно знать... И тотчас же пошли разговоры, далеко ль они ушли? и в какую сторону пошли? и где бы им лучше идти? и какая волость ближе? Нашлись люди, знающие окрестности. Их с любопытством слушали. Говорили о жителях соседних деревень и решили, что это народ неподходящий. Близко к городу, натертый народ; арестантам не дадут потачки, изловят и выдадут. - Мужик-от тут, братцы, лихой живет. У-у-у мужик! - Неосновательный мужик! - Сибиряк соленые уши. Не попадайся, убьет. - Ну, да наши-то... - Само собой, тут уж чья возьмет. И наши не такой народ. - А вот не помрем, так услышим. - А ты что думал? изловят? - Я думаю, их ни в жисть не изловят! - подхватывает другой из горячих, ударив кулаком по столу. - Гм. Ну, тут уж как обернется. - А я вот что, братцы, думаю, - подхватывает Скуратов, - будь я бродяга, меня бы ни в жисть не поймали! - Тебя-то! Начинается смех, другие делают вид, что слушать-то не хотят. Но Скуратов уже расходился. - Ни в жисть не поймают! - подхватывает он с энергией. - Я, братцы, часто про себя это думаю и сам на себя дивлюсь: вот, кажись, сквозь щелку бы пролез, а не поймали б. - Небось проголодаешься, к мужику за хлебом придешь. Общий хохот. |
