– Бессчетными веками. Сначала туземцы, а теперь и земляне. Свами нуждаются в рабах, а здесь долго никто не живет. Но всегда есть источник за границей.

Тысячи беспомощных жертв многочисленные века втягиваются в эту ужасную сеть, их тащат на север, чтобы там они стали рабами нечеловеческой расы… Ванинг облизнул сухие губы.

– Многие умирают, – сказала девушка. – Свами нужны лишь самые сильные. И только самые сильные выживают в этом походе на север.

– И вы… – Ванинг вопросительно поглядел на Лыслу.

– Я сильнее, чем кажусь, Джерри, – грустно улыбнулась девушка. – Но я чуть было не умерла… Я до сих пор еще полностью не выздоровела. Я была гораздо красивее, чем сейчас.

Ванинг обнаружил, что в это трудно поверить. Но он не мог не усмехнуться, услышав такое женственное признание девушки. Она слегка покраснела.

– Ну, – сказал он, наконец, – вы же не колонистка, я это вижу. Как вы попали сюда до того, как были втянуты в эту ловушку?

– Простое невезение, – сказала ему Лысла. – Еще несколько месяцев назад я была в Нью-Йорке, на вершине мира. Родителей у меня нет. Мой отец оставил мне трастовый фонд, но он внезапно закончился. Наверное, были плохие инвестиции. Поэтому я оказалась у разбитого корыта и нуждалась в работе. Для неквалифицированных работников не оказалось никаких рабочих мест, кроме должности секретарши в Венере-Пристани. И мне «посчастливилось» получить это место.

– У вас крепкие нервы, – сказал Ванинг.

– Это не помогло. Меня поразила Северная лихорадка, и следующее, что я помню… Я нахожусь здесь, на положении рабыни.

– Сколько здесь землян?

– Около сотни. Немногие оказались достаточно сильны, чтобы добраться до перевала, и еще примерно столько же туземцев-венериан.

– А сколько свами?

– Не меньше тысячи, – сказала Лысла. – Но только у представителей высшего класса есть рабы. А большая часть свами является военными.

– Вот как? И с кем же, черт побери, они сражаются?

– Ни с кем, это традиция – часть их религии. Высшие классы считают себя богами, а солдаты служат валькириями, как в норвежской Валгалле.

– Всего двести рабов… А какое у свами оружие?

– Оружия у них мало, – покачала головой Лысла. – Лучевые парализаторы, и, кажется, есть что-то еще. Но они сами неуязвимы, или почти что неуязвимы. Их мышцы гораздо сильнее наших. Иное строение тел.

Ванинг задумался. Это он мог понять. Мышца человеческого сердца намного сильнее и крепче, чем, скажем, бицепс.

Но девушка тут же прервала его размышления.

– Восстание совершенно бесполезно. Сейчас вы мне не поверите, но скоро поймете сами.

– Возможно, – очень тихо сказал Ванинг. – Во всяком случае, что там дальше в программе?

– Рабство, – в ее голосе прозвучала горечь. – Вот ваша одежда. Когда оденетесь, пройдете но пандусу к наружной двери. Я буду там ждать.

Девушка сняла со стены металлическую табличку и вышла. Ванинг вздрогнул и, немного помедлив, оделся и последовал за ней.

КОРИДОР, В КОТОРОМ он оказался, был с голыми пластиковыми стенами, покрытыми волнообразным барельефом, странно напоминающим рябь на воде, и окрашенным в серый и лазурный цвета. Кое-где в стены были вмонтированы лампы холодного света, использующие принцип, незнакомый Ванингу. Радиоактивность, предположил он, или ее венерианский эквивалент. Затем он увидел пандус, спустился по нему и оказался в огромном помещении с низким потолком и многочисленными дверями в извилистых стенах. Одна из дверей была открыта, и изнутри его тихо позвал голос Лыслы.