Затем он почувствовал боль. Мягкая, но цепкая венерианская крапива разрывала его одежду и кожу. Пиявки впивались в ноги, пока не отпадали, насытившись. Ванинг продолжал идти вперед. Он шел как робот… Как автомат.

Бледный лес стоял молча, наблюдая за его безумным походом. Лианы частенько устраивали ему запутанные ловушки, и Ванингу приходилось бороться с ними несколько минут, прежде чем прорываться дальше. К счастью, эти лианы имели маленькую прочность на растяжение, но Ванинг вскоре измучился, у него болели все конечности. Высоко наверху облака сгустились и потемнели, наступило то, что на покрытой вечным туманом Венере считалось ночью. Но деревья тут же начали фосфоресцирующе светиться. Странная, находящаяся за гранью воображения была эта сцена, когда окровавленный, шатающийся человек шел по прямой все дальше и дальше на север… На север. Только на север. Он шел, пока переутомленные мышцы не отказались дальше повиноваться, и тогда Ванинг рухнул на влажную землю и погрузился в бессознательное состояние без снов.

Сколько проспал, Ванинг не знал, но когда проснулся, то сразу же пошел дальше. Ничего не изменилось. Только джунгли стали еще плотнее, а холодный свет сверху тусклее. Здесь только свет казался холодным. Воздух же был липким и удушливым.

Ванинг шел все дальше и дальше в ад.

Дни и ночи слились в фантастическую картину непрерывной пытки. Какая-то часть его разума оставалась нормальной и глядела на все это, но ничем не могла помочь. Шли дни и ночи. Еды не было. Была только вода, и, когда Ванинг плескался в мелких болотных омутах, он наклонял голову и пил эту грязную жижу. Временами под ногами у него хрустели зеленые кости человеческих скелетов. Это были остатки тех людей, которые шли здесь перед ним…

Наконец, изможденное существо, которое было когда-то человеком, подошло к горной гряде, поднимавшейся из болота на севере. Гряда простиралась направо и налево, насколько хватало глаз, и казалась непроходимой. Но в ней все же были v-образные проходы, и Ванинг направился к одному из них. Страшное побуждение, засевшее в нем, не позволяло ему остановиться.

В ту ночь в небе за горами зажглись серные малиновые свечи. Этого Ванинг не видел. Он спал.

Утром он пошел дальше, шатаясь и направляясь по крутому проходу к перевалу. Здесь были голые скалы, с промоинами, проделанными тысячелетиями капающей из облаков воды. Ванинг не смог бы подняться на эти скалы, даже если бы у него еще оставались силы. Вместо этого он шел но сужающейся долине…

Долина закончилась глухой стеной из выветрившейся скалы. Ванинг подошел к барьеру. Вернуться он не мог. Северная лихорадка безжалостно заставляла его идти вперед. Ему придется подняться на эту скалистую стену или умереть. Другого выхода не было.

Ванинг полез на скалу, упал, поднялся, снова полез и снова упал. Но, в конце концов, он все же приноровился и медленно, точно муравей, пополз по стене, прижимаясь к камню всем телом, поднимаясь по этой стене, возвышавшейся до несущихся серых облаков…

И на каком-то этапе подъема он внезапно провалился сквозь камень!

Он прошел сквозь камень так, словно его не было вообще! Мгновенно вокруг него сомкнулась непроницаемая чернота. А под ногами был только твердый камень.

Разум его был слишком затуманен, чтобы удивляться. Он только знал, что путь на север открыт. Он крался сквозь тьму, оставляя за собой кровавый след…

Затем земля исчезла из-под ног, он полетел вниз и упал в кучу какой-то растительности.

Не успел еще шок от падения пройти, как живой мертвец снова зашевелился и пополз вперед, пока дорогу не заблокировала перпендикулярная стена. Рыдание вырвалось из пересохшего горла, и он принялся царапать барьер кровоточащими пальцами со сломанными ногтями.

Вправо и влево, на расстоянии вытянутой руки, были другие стены. Он оказался в яме. Та часть сознания, которая осталась не подверженной чуждому влиянию, подумала: Нужно обойти кругом.