Но Ванинг не мог повернуть. Он мог двигаться лишь в одном направлении. На север. Он слепо уставился на стену, и глядел на нее до тех пор, пока не потерял сознание…

Дважды он приходил в себя, каждый раз чувствуя себя все слабее, и снова дважды засыпал. Лихорадка, минуя пик, быстро шла на убыль.

Наконец, Ванинг проснулся и сразу же понял, что находится в здравом рассудке. Он больше не испытывал неутолимого желания идти на север. Некоторое время он лежал в темноте, понимая, что вновь овладел своим телом.

Но в нем оставалось очень мало жизни. Язык почернел и распух, заполнив весь рот. Он выглядел пугалом, почти голый, с выпирающими под кожей костями.

Он даже с трудом дышал. Так что смерть не заставит себя долго ждать…

2

УМИРАТЬ ВСЕГДА неприятно, если человек не под наркотиками или не в коме. Ванинг очень быстро понял это. Более того, не такой он был человек, чтобы отказаться от жизни без очень уважительной причины. Каким бы слабым он ни был, но у него еще хватало сил, чтобы не валяться в темноте, ожидая неизвестно чего.

Он с трудом поднялся на колени и начал ощупывать стены ямы. Он ничего не ждал. И был поражен, обнаружив в южной стене своей тюрьмы отверстие, достаточно большое, чтобы туда можно было протиснуться.

Оказавшись в темноте, он нащупал гладкий пол туннеля. О, Боже! Ведь этот туннель все время был здесь, пока он мучился в яме. Если бы только он отыскал его раньше… Но, разумеется, этого он сделать не мог. Только не с Северной лихорадкой, пылающей в его жилах.

Туннель мог вести куда угодно. Но это был единственный его шанс. Рано или поздно, тоннель, скорее всего, уткнется в тупик. Но, тем не менее, это был шанс. Этих шансов стало гораздо больше, когда пальцы Ванинга нащупали следы инструментов на стенах.

Туннель был искусственный, возможно, его сделали не люди, но, по крайней мере, какая-то разумная раса!

По мере того, как он полз, туннель поднимался все время вверх, и потолок его тоже делался выше, но Ванинг был слишком слаб, чтобы подняться на ноги. Затем он смутно понял, что туннель делает резкий поворот.

И в темноте раздался далекий звук колокола.

Ванинг заколебался, затем пополз дальше. Больше ему ничего не оставалось.

Потом земля ушла из-под него, и он покатился по наклонному склону, остановившись, лишь наткнувшись на что-то мягкое. Но все равно, удар был слишком сильный для его измученного тела и разума. Ванинг почувствовал, что теряет сознание.

Когда он очнулся, было уже не совсем темно. В белесых светящихся сумерках он увидел нечто вроде парящей над ним маски – маски без человека. Безносая, лишь с маленькими дырочками, трещиной рта и круглыми глазами, маска походила на лицо невероятно очеловеченной рыбы – невероятной, фантастической рыбы. Кожу покрывала паутина зеленых чешуек.

Совсем рядом прогремел гонг. Чудовищная маска тут же растаяла в темноте, которая все смела и захватила Ванинга в свои объятия. Не осталось ничего, кроме боли, а потом и боль была уничтожена непроницаемой тьмой.

ВАНИНГУ БЫЛО очень плохо. Полное истощение почти что убило его. Он лежал на мягкой лежанке, и время от времени укол в руку подсказывал ему, что его кормят при помощи инъекций. Позже в горло ему потекла вода. Не сразу, но постепенно опухший язык все же обрел свою обычную форму. И пришел сон, в котором его мучили кошмары. Маска с ликом рыбы плавала над ним в сером мерцающем свете, а потом исчезала, и тогда раздавались удары большого колокола.

Затем из темноты появилось лицо девушки, бледное, прекрасное, с рыжими локонами, висевшими вдоль ее щек. Симпатичные голубые глаза смотрели на него. Но затем и девушка исчезла…

Когда Ванинг очнулся, то увидел нечто стоящее над ним.