– Пойдемте, Доусон. Скорее идемте. Он поможет тебе.

Дверь бесшумно скользнула в сторону, когда они подошли к ней. У Доусона осталось краткое впечатление о больших комнатах со странной обстановкой. Бетья помогла ему сесть, а сама поспешно подошла к столу и вернулась с чем-то, напоминающим маленькое металлическое яйцо.

Она поднесла яйцо Доусону под нос и резко сломала его. В ноздри ударил приторный, сладкий аромат, и Доусон моментально потерял сознание…

ПРИДЯ В СЕБЯ, Доусон мгновенно почувствовал теплую, приятную усталость. Тупая, угнетающая боль в голове и руке исчезла. Он чувствовал себя так же, как после горячего душа и здорового ночного сна. И он тихо лежал, вспоминая.

– Ты снял показания? – послышался тихий голос Бетьи.

Доусон собирался открыть глаза, но почему-то передумал. Движимый каким-то непонятным импульсом, он остался лежать неподвижно. Возможно, он услышит что-нибудь интересное… Что-то такое, что де¬вушка постаралась бы скрыть от него.

– Я сам провел все проверки, – сказал мужской голос. – Через не¬сколько дней я могу обратиться с докладом к Совету. Мне должны дать большой грант…

– И этот человек из прошлого… За него тоже дадут грант? Не надо, Феред…

– Надо! – мужской голос был низкий и приятный. – Тогда мы сможем пожениться, Бетья. Но я еще не совсем уверен. Нужно бу¬дет расспросить его. Хотя внутренность батисферы подтверждает его историю.

Долгое время стояла тишина. Наконец, Доусон застонал, зашевелился и сел. Он увидел, что его рука аккуратно перевязана и зафиксирована жесткой, легкой металлической рамкой, держащей ее неподвижной.

Комната, в которой он оказался, был освещена отфильтрованным солнечным светом, идущим теплым золотым сиянием через оконные стекла круглых окон. Тут и там в пластиковых стенах виднелась какая-то мозаика из полупрозрачных стеклянных кирпичей. Пол комнаты тоже был выложен мозаикой, доходившей до самых ног Доусона, которые тот спустил с дивана, где сидел.

В целом, обстановка была удобной, но явно необычной. Все было словно составлено из каких-то пересекающихся кривых, изящных и матовых, выглядящих так, словно они были вырезаны из одного куска и окрашены в различные гармонирующие цвета. Доусон увидел удобные кушетки и стулья. На одной кушетке сидела Бетья и какой-то мужчина.

Мужчина был стройным, темноволосым молодым человеком с юношеским круглым лицом и мягкими карими глазами. На нем были короткие шорты, легкая безрукавка и сандалии. Только и всего.

Он встал и подошел к Доусону с маленьким подносом, на котором стоял стакан с желтой жидкостью и что-то похожее на целлулоидную капсулу.

– Сэфен Доусон… Меня зовут Феред Йолат.

Доусон усмехнулся и протянул ему правую руку.

– Рад познакомиться.

Не уверенный, что понял этот жест, Феред поднял руки ладонями наружу на высоте плеч.

– Да, я понимаю, а вот наше обычное приветствие. Но прежде, чем мы побеседуем, примите капсулу и выпейте ореховую настойку. Вы долгое время были без пищи, – продолжал он, – когда Доусон повиновался. – Мы питали вас инъекциями, пока вы спали, почти четырнадцать длинных…

– Чего?

– Я не знаю, как вы считали время там, у себя, Доусон. Сейчас уже середина утра. – Он принял пустой стакан и протянул поднос Бетье, которая убрала его в нишу в стене. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – сказал Доусон, хотя у него все еще оставалась смутное чувство дезориентации, нестабильности, будто сама земля то и дело уплывала у него из-под ног. – Я действительно проспал шестьсот лет?

– Да.

– Это все консервирующий газ в батисфере.