– Верно, Дэнглард. Какой англичанин стал бы покупать французскую обувь?

– Другими словами, будь ваша воля, вы перебросили бы эту гадость через пролив, к нам.

– В каком‑то смысле – да. Деннисон? Это Рэдсток. Пришли группу из убойного в полном составе к старым воротам Хайгета. Нет, не труп, только омерзительная куча скверных туфель, примерно штук двадцать. С ногами внутри. Да, группу в полном составе, Деннисон. О'кей, давайте мне его, – устало выдохнул Рэдсток.

Суперинтендант Клемс еще находился в Ярде: в пятницу вечером всегда было много работы. По‑видимому, с ним велись какие‑то переговоры, потому что Рэдстоку пришлось ждать. Данглар воспользовался этим, чтобы объяснить Адамбергу: только французские ноги согласились бы обуться в французские туфли, и помощнику суперинтенданта очень хочется перебросить эту обувь через пролив, в самое сердце Парижа. Адамберг кивал ему в ответ; скрестив на груди руки, он медленно прохаживался вокруг туфель и время от времени устремлял взгляд поверх кладбищенской стены, во‑первых, чтобы проветрить мозги, а во вторых, чтобы представить себе, куда направлялись эти мертвые ноги. Они ведь знали много такого, чего он не знал.

– Примерно штук двадцать, сэр, – повторил Рэдсток. – Я здесь, и они у меня перед глазами.

– Рэдсток, – недоверчиво произнес суперинтендант Клемс, – что это за бред собачий? В каком это смысле – «с ногами внутри»?

– Черт! – не выдержал Рэдсток. – Сэр, я не в кофейне «Квинс‑лейн», я на Хайгетском кладбище. Вы пришлете мне группу или оставите тут одного с этой пакостью?

– Хайгет? Что же вы сразу не сказали, Рэдсток?

– Я уже битый час это повторяю.

– Ладно, – совсем другим, примирительным тоном произнес Клемс: казалось, слова «Хайгетское кладбище» подействовали на него как сигнал тревоги. – Группа уже выезжает. Кто там у вас – мужчины, женщины?

– Я бы сказал, и те и другие, сэр. Это ноги взрослых людей. Обутые в туфли.

– Кто вам сообщил?

– Лорд Клайд‑Фокс. Это он обнаружил здесь всю эту обувь. А потом вылакал чуть не ведро спиртного, чтобы прийти в себя.

– Ясно, – поспешно сказал Клемс. – Что за туфли? Дорогие, дешевые? Новые или старые?

– Похоже, им лет двадцать. И они очень страшненькие, сэр, – добавил он с усталой иронией. – Если повезет, мы сможем перекинуть их французикам и забыть о них.

– И не мечтайте, Рэдсток, – отрезал Клемс. – У нас сейчас идет международный коллоквиум, и мы намерены плодотворно сотрудничать.

– Я знаю, сэр. Со мной тут двое коллег из Парижа.

Рэдсток коротко усмехнулся, поглядел на Адамберга и применил ту же хитрость, какой пользовались его коллеги, – заговорил с неестественной быстротой. Но Данглар понял, в чем дело: самолюбие Рэдстока было уязвлено тем, что ему пришлось уговаривать французов поехать с ним, и теперь он отводил душу, всячески понося Адамберга.

– Вы хотите сказать, что там, с вами, сам Адамберг? – перебил его Клемс.

– Да, сам. Коротышка, который спит на ходу.

– Придержите язык, Рэдсток, и соблюдайте дистанцию, – приказал Клемс. – Этот, как вы его называете, коротышка – бомба замедленного действия.

Данглар, с виду такой унылый и подавленный, легко мог вспылить, а его знание английского было почти безупречным. Он привык в любых обстоятельствах защищать Адамберга и только себе самому разрешал критиковать его. Он выхватил у Рэдстока телефон, представился Клемсу и, отойдя от смердящих мертвых ног, вступил в разговор с суперинтендантом.