– Пока не знаю, – честно признался он. – Что касается всяческих ловушек, то их для нас еще не изобрели – выкрутимся. Просто придется поработать не только с Видовой, но и с ее рогатым муженьком.

– Согласен. И как ты собираешься с ними разбираться? Со шлюхой и таинственным заказчиком, – сморщившись и потирая снова заболевшие виски, уточнил Дружинин. – Опять головка бо бо, – пожаловался он и кивнул на ящик стола, укрывающий «лекарство».

– Обойдемся… То, что Ольга Карповна шлюха еще нужно доказать. Лично я думаю: несчастная женщина. Погляди какие грустные глаза…Что касается разбирательства, оно обычное: станем по очереди пасти. Посетим хозяина квартиры, выдавим из него все, что тому известно. Пощупаем героя любовника. Провентилируем заказчика. Дальше – по обстоятельствам.

– Как бы эти самые «обстоятельства» не вышли нам боком… Тебе то что

– потомок императора, а мне каково? После последнего дельца до сих пор ребра болят…

– Не повторится, – твердо пообещал Романов, словно повторение или неповторение – в его власти. – Никаких штурмов квартир, никаких силовых приемчиков. Обычная слежка с кинокамерой и фотоаппаратом. Проявленные отпечатки и диктофонные кассетки представим в качестве вещественного доказательства… Согласен?

– На все сто десять процентов! – торжественно продекламировал Дружинин. – Ну, и голова же у тебя, компаньон! Сразу чувствуется – из царского рода.

Подхалимаж так и выпирает из каждого слова. С явным расчетом на убранную бутылку.

– Кончай вылизывать, баламут, – поощрительно прикрикнул «потомок императора». – О бренди забудь – ни грамма не получишь. Лучше давай решать, кто из нас завтра с утра заступит на дежурство?

Дружинин обреченно вздохнул. Если бы Ромка поимел желание открыть слежку, не спрашивал бы – просто произнес: первый – я. Значит, в его вопросе таится прямое приказание.

– Разреши мне, господин товарищ?

– Ладно, – удовлетворенно ухмыльнулся Романов. – В кого преобразишься?

Еще во время службы в уголовке, Петька славился умением перевоплощаться. То телепался на слабых, стариковских ходулях, поминутно оглаживая редкую бороденку и протирая слезящиеся глаза. То бодро, вприпрыжку, несся молодым стригунком с книгой подмышкой. Изображал студента, опаздывающего на лекцию. Однажды, талантливо сыграл роль стареющей проститутки. Да так, что милицейский патруль, доставивший шлюху в отделение, долго не мог поверить, что она – частный сыщик, мужского рода.

– Думаю, в пенсионера.

– Ну ну, только, боюсь, не та это роль для расследования любовных шалостей.

– Тогда – уличного торговца, – обиженно скривился «актер». При всех его достоинствах, Дружинин не признавал критики. – Как думаешь, пойдет?

– Думаю, ерунда все это. Торговец лишен маневра, он прикован к продаваемому товару… Знаешь, что Петька, лучше всего изобразить… самого себя. А?

Дружинин нехотя согласился. Не переставая улыбаться, принялся разбирать пистолет. Смазанные оружейным маслом детали оставляли на разложенных бумагах жирные пятна. Слава Богу, старая, пожелтевшая фотокарточка осталась незамараной…

Компаньоны просидели в своем офисе до вечера. Домой Романов попал только в половине десятого. Припарковал возле подъезда уставший «жигуль», запер дверцы, включил сигнализацию. Вообще то никто не позарится на отечественную дрянь, но – порядок есть порядок.

На лестничной площадке детектив повстречал соседа. На удивление трезвый Степан, прихлопывая тапочками по ступеням, нес к мусоропроводу ведро, полное кухоных отходов.