Седоголовый, всегда чем то недовольный полковник встретил подчиненного на удивление радушно. Колобком выкатился из за старомодного письменного стола, отодвинул полумягкий стул, усадил, сам устроился напротив.

– Думаю, соболезнования неуместны?

– Точно, неуместны, – автоматически подтвердил сыщик, глядя в сторону.

– Прошу уволить…

На стол лег лист бумаги с несколькими строчками. Просьба уволить по семейным обстоятельствам. Будто у Романова все еще имеется семья, в которой возникли какие то серьезные обстоятельства.

«Колобку» не хотелось терять знающего, опытного сотрудника. Ероша пышную шевелюру, он долго и нудно говорил о разгуле преступности, о мщении, о задачах, стоящих перед уголовкой. В основном напирал на мщение

– осиротевший сыщик просто обязан отыскать и покарать убийц. Это его долг перед погибшей супругой.

Романов согласно кивал, но ничего не слышал – в мозгу все еще гремели автоматные очереди. Никакая кара не вернет к жизни Тамару. Кровь за кровь, око за око – седая древность. Если бы поимка убийц могла оживить их жертву, он ни за что не покинул бы уголовный розыск.

– Чем собираешься заняться? – вздохнул «Колобок», поняв бесполезность дальнейших уговоров. – В телохранители подашься или – в торгаши?

– Не знаю, – пожал крутыми плечами отставной сыщик, уловив последний вопрос начальника. – Пока – ничем. Подремонтирую квартиру, почитаю.

Роман лукавил. Когда писал свой рапорт с просьбой об отставке, решил: ни в торгаши, ни в телохранители не пойдет.

Кстати, аналогичный вопрос задал ему и друг – Петька Дружинин. Как и все остальные, он не одобрил решение Романова завязать с местом работы, считал это идиотским поступком. Не может понять, шалопай, что по коридорам и комнатам уголовки совсем недавно ходила Тамара, перед этим зеркалом она подкрашивала и без того яркие губки, работала вот с этим компьютером, писала, может быть, этой ручкой.

– Ты обязан меня понять, Петька, – с трудом ворочая языком, Романов пытался «перекричать» грохочущие в сознании выстрелы. – Уголовка накрепко связана с воспоминаниями о Томке. Здесь мне недолго свихнуться. Или – спиться, – потянулся он к ополовиненной бутылке «столичной». – Вот и порешил заняться частным сыском.

Он ни словом не обмолвился, что занятие частным сыском поможет ему отыскать убийц жены. Нет, не для того, чтобы сволочь их в суд или порешить на месте – хотелось просто заглянуть в наполненные смертным страхом глаза нелюдей. Нередко наказание предсмертным страхом пострашней смертной казни.

– Тоже мне – решеньице, – разочарованно покривился Дружиин. – Я думал

– телохранителем к президенту или к премьеру, а ты… Впрочем, идея знатная, – привычно переметнулся он. – Готов составить компанию.

– Неужели уволишься? Ну, я – понятное дело, а ты?

– Солидарность! К тому же, осточертело заниматься не тем, чем хочешь, а тем, что прикажут. Хочу – на вольные хлеба!

Врешь, все так же равнодушно решил Романов, показное желание уволиться – обычное фанфаронство.

Каково же было его удивление, когда на следующий день рано утром заявился Петька с согласительной пометкой на рапорте.

– Заяц трепаться не любит! – торжественно провозгласил он. – Итак, потомок императора, с чего начнем?

– Конечно, с рекламы, – вымученно улыбнулся невыспавшийся «потомок». – Садись, рисуй. Обсудим – перенесешь на компьютер, после размножим на ксероксе…

Так и возникла фирма двух отставных сотрудников уголовки. Сняли помещение, получили лицензию, появились первые заказчики. Дышать стало легче, одиночество не так давило на осиротевшего сыщика.