Самандар, с трудом парировав первый ментальный залп стаи — ему досталось больше всех, Удди начал индивидуальное уничтожение с Вахида Тожиевича, — присоединился к растущему объему Сил Посвященных, находясь почти без сознания. Мгновением позже к ним подключился Юрьев. Он колебался с решением до последнего, так как мог просто сбежать с поля боя с помощью тхабса, но остался, хотя и не из чувства солидарности, а из-за вполне понятной привязанности к дочери.

И последним вошел в этот объем сил Стас, которому легко удалось рассеять свою стаю с помощью синкэн-гата.

Уровень Сил, на который вышли семеро землян, объединенных в один психоэнергетический организм, превысил тот, которым владел Удди — Элохим Алеф, но и после этого бой еще продолжался некоторое время, искажая реальность, изменяя ее законы, в том числе — физические, пока наконец все семеро не разобрались со взаимодействием и, выставив Стаса с мечом на острие контратаки, не выбросили Удди из реальности.

Тишина, наступившая вслед за исчезновением стаи «птиц», показалась всем оглушительной. Озираясь по сторонам, готовые ответить на любой враждебный выпад, Посвященные разошлись по размягченной поверхности крыши и только теперь увидели, что стало с окружающим здание ландшафтом, да и с самим зданием.

Город, как скопление архитектурных сооружений, перестал существовать! Все его здания оплыли, как свечи, превратились в блистающие неестественной белизной сталагмиты. Здание, на крыше которого сражались Посвященные с пентархом и Рыковым, осело, превратилось в ноздреватую белую плиту, расколотую на две части. Лес, заполнявший пространство между зданиями, «расплавился» в причудливые ажурные фестоны, колонны, мосты и арки, создав нечто вроде искусственно-живой инфраструктуры, своеобразный город, геометрически идеальный и красивый, если бы не его кроваво-красный цвет.

Изменилась даже равнина, где произошло столкновение людей Круга: она прогнулась, и теперь изменившийся «двойной» город стоял как бы в круглой чаше диаметром в несколько километров. Зеленый лес начинался за пределами этой чаши, наверху.

— М-да! — нарушил молчание Юрьев, выделявшийся из группы своим домашним невоинственным видом. — Все хорошо, что хорошо кончается. Вовремя вы подоспели, Иван Терентьевич.

— А где тебя отыскал бедный Асат? — подошла к отцу Мария.

— В одном из адов «розы», — пожал плечами Юрий Венедиктович. — На меня напал Бабуу, и стартовал я с Земли уже в бессознательном состоянии. Асат меня привел в чувство и доставил сюда.

— Откуда он узнал, где ты?

— Не знаю, не успел спросить.

— Символично, — произнес Самандар с усмешкой, поглядывая на Ульяну и Василия, стоявших неподалеку.

— Что символично? — не понял Юрьев, тоже оглянувшись на застывшую пару.

— Что ваше подсознание вынесло вас именно в ад.

Юрьев ответил понимающей усмешкой, не сводя заинтересованного взгляда с Василия и Ульяны, затем Парамонов деликатно тронул его и Самандара за руки и жестом отозвал обоих в сторону.

— Пусть они побудут вдвоем. Им есть что сказать друг другу. А мы пока обсудим положение.

Мужчины прошлись по платформе, остановились на ее краю, глядя на пейзаж внизу.

К Стасу, делавшему вид, что он приводит свой костюм в порядок, и косившемуся на своего учителя с некоторым недоверием — таким он тоже его видел впервые, — подошла Мария, потянула за рукав, сердито прошептала:

— Чего пялишься? Пошли к остальным.

— Они… посмотри на их лица…

— Это признание, Котов, понимаешь? Они не виделись десять лет, понимаешь?

— Но ведь для нее эти десять лет пролетели как мгновение.