В два часа ночи ее разбудил телефонный звонок.

– Привет, малыш, я тебя не разбудил?

– Да нет, что ты! – с легким раздражением ответила Мередит. Голос ее спросонья звучал неласково. – Мы тут с Полом как раз в покер сражаемся!

– Серьезно?

– Ну конечно, ты же знаешь, что за весельчак наш Пол!

– Прости, я не хотел тебя будить. У нас здесь пять часов утра, и я только что прочел твое сообщение. С полуночи не выходил из операционной.

– Ну и как? – зевнув, поинтересовалась Мередит.

– Будет жить. Это семилетний мальчик, сбитый пьяным водителем. У него сломаны обе ноги и несколько ребер.

Стив не стал рассказывать, что одно ребро проткнуло легкое, и ребенок оказался на краю гибели. Только благодаря усилиям Стива и его товарищей жизнь мальчика была спасена.

– А сейчас ты едешь домой? – спросила Мередит, снова зевнув и взглянув на часы. Хотя Стив ее и разбудил, она рада была услышать его голос.

– Зачем? Посплю здесь. Все равно через три часа на дежурство.

– Стивен Уитмен, ты единственный известный мне человек, который работает больше меня!

– Чему ж тут удивляться?! С кем поведешься… А что у тебя? Виделась с клиентом?

– Нет, увижусь завтра утром – точнее, уже сегодня. У меня все подготовлено. Сегодня разговаривала с Кэлленом по телефону – он едва не прыгает от нетерпения.

Мередит окончательно проснулась и боялась, что вряд ли ей удастся заснуть снова.

– Ладно, не буду тебе мешать. Просто позвонил, чтобы сказать, что люблю тебя и очень скучаю.

– Я тоже, Стив. – Мередит улыбнулась в темноте, представив себе лицо мужа. – Я скоро вернусь.

– Ага, а я в это время буду торчать в больнице, словно в клетке. Послушай, – он помолчал, словно собираясь с силами, – тебе никогда не приходило в голову, что мы с тобой ведем ненормальную жизнь?

По голосу Стива Мередит безошибочно угадала, что он не просто устал – он расстроен и подавлен. Может быть, его в последнее время тоже мучают сомнения?

– Мне такая жизнь нравится, да и тебе тоже. Знаешь, как раз вчера, по дороге в аэропорт, я задумалась об этом. И мне пришло в голову: хорошо, что у нас нет детей! Появись в семье ребенок, нам обоим пришлось бы круто менять режим и весь стиль жизни.

– А мне кажется, мы бы справились, – с ноткой грусти в голосе ответил Стив. – Справляются же другие!

– «Другие»? – с сомнением повторила Мередит. – Не знаю ни одной семейной пары, которая жила бы так же, как мы. Тебя целыми днями не бывает дома; я то в командировках, то мечусь как угорелая между домом и офисом. Что это за жизнь для ребенка? Нам придется носить нагрудные таблички «мама» и «папа», иначе он так и не научится нас узнавать!

– Знаю, знаю. Ты считаешь, что мы не готовы! Боюсь только, когда ты наконец подготовишься, я буду уже дряхлым стариком.

– Дорогой, ты никогда не станешь стариком! – рассмеялась Мередит.

Но сама она понимала, что это не ответ. Да, она не готова – и один бог знает, будет ли она готова когда‑нибудь. Мередит не представляла себя в роли матери, не понимала, как впишется материнство в ее жизненное расписание. В молодости она откладывала рождение ребенка «на потом», но время шло, неопределенное «потом» оставалось где‑то в туманной дали, а мысль о детях наполняла ее все большей тревогой, почти страхом.

Мередит знала, что Стив хочет иметь детей. Ей не хотелось его разочаровывать. Только ради его спокойствия она отделывалась уклончивыми отговорками; если бы Мередит решилась честно высказать мужу то, что думает, ее ответом стало бы твердое «нет».