– Как только позвонит Илларионов – срочно, всей группой пусть выезжают в 50‑ю горбольницу. Я уехал туда. Машину!

Он набрал номер домашнего телефона Арнольдова.

– Капитан, тревога. Выходи к подъезду, я тебя подберу.

«Волга» остановилась у подъезда дома, где жил Арнольдов, ровно на секунду: собранный, подтянутый, как всегда, капитан вскочил в салон.

– Умер этот… Горелеонидов, – буркнул Петр, уцепившись за ручку над дверью: водитель заложил крутой вираж, как будто скорость могла что‑нибудь изменить в сложившейся ситуации.

Врач со странной фамилией Примитилов – молодой, невысокого роста брюнет, встал навстречу вошедшим. У стены, в кабинете старшей сестры, потупясь, точно провинившиеся школьники, стояли Зоя и Крильчук. От стола к окну метался Крабов, вызванный Примитиловым, инструменты и ампулы в стеклянных шкафах позвякивали в такт его шагам.

– Следователь Швец, – протянул ему руку Петр и безнадежно спросил: – Все? Ничего нельзя сделать?

Крабов, почти не покидавший отделения все время, пока неизвестный находился в бессознательном состоянии, и лишь сегодня позволивший себе уехать домой, отчаянно развел руками.

– В палату, – решительно сказал Петр и, никого не дожидаясь, покинул кабинет. – Кто это обнаружил? – спросил у Крабова на ходу.

– Санитарка, – в голосе Крабова послышалась усмешка.

– То есть?!

– Она там, возле мертвого. Сейчас все расскажет сама.

В палате работали старшая сестра и санитарка – снимали с мертвеца повязки и гипс; шланги кислородного баллона и капельницы были отсоединены.

– Я осмотрел труп. Никаких признаков насильственной смерти. Нужна аутопсия.

На полу стоял таз с водой, валялись простыни. Швец подошел вплотную к высокой кровати. В свете люминесцентных ламп голый мертвец казался синим. Чернели на теле кровоподтеки и ссадины, наступало трупное окоченение. Выдернутая из‑под головы подушка валялась на полу, с нее уже успели снять наволочку. Подбородок был высоко задран, как будто мертвец хотел посмотреть через голову в окно. На бедре ею Петр успел заметить старый, рваный, собранный в «звездочку» шрам, с внутренней стороны предплечья была видна татуировка – буквы «СНО» и две пересекающиеся ломаные линии.

– Вы нашли его мертвым? – обратился Петр к санитарке.

– Я.

– Во сколько?

– Минут пятьдесят – час тому…

– Но, судя по трупу, смерть наступила…

– Два часа назад, – сказал Крабов, – все верно. Спали они все! Всей сменой, дружно. И врач, И сестра, и ваш… извините, Сережа.

– Как… спали?!

– Я в ординаторской прибиралась. Мусор оттудова в туалет понесла, он вон там находится, в конце коридора, – санитарка говорила, опустив глаза, видимо, считая себя предательницей по отношению к коллегам. – Проходила мимо 22‑й палаты, а там один больной, что вчера привезли… ну, с лестницы головой упавший… так стонал, так стонал – просто жуть. Я в палату заглянула – нет никого. Да куда ж, думаю, они все подевались?.. Пошла в сестринскую…

– Дальше! Дальше! – раздраженно сказал Петр.

– Ну… там Зоя спит. Я ее давай тормошить – ни в какую. Я испугалась, воды на нее полграфина вылила. Она встала и смотрит… мимо куда‑то. Думала, может, лекарства какого съела или… выпила, прости господи… Так за ней вроде такого не водилось.