– Не столько запасы, сколько друзья. Надеюсь, не поймете превратно – плата за консультацию. У нас тут куча всевозможных контор, треть из которых не в состоянии содержать собственного юриста. По глобальным вопросам они получают платную консультацию через перечисление на счет фонда. А по мелочам я всегда помогу бесплатно. Хотя каждый норовит время от времени притащить то кофе, то коньяк, знаете ли…

– Вы уж меня извините, Георгий Рафаэлович, я без кофе и коньяку… Правда, и по вопросу пустяковому… Курите?

– Курю. Спасибо. – Отаров взял сигарету из протянутой пачки. – Только не могу представить себе, что это за вопрос, по которому юрист‑профессионал из Москвы едет консультироваться в Южанск. Выпьем?

– Попозже, – Каменев взял с тарелки печенье, откусил и поинтересовался невзначай. – А что это за фонд у вас – «Прометей»? Храните огонь?

Отаров расставил чашки, присел к столику, на котором начала булькать кофеварка.

– Фонд социальной защиты, – ответил. – Существует на добровольные пожертвования физических и юридических лиц и организаций.

– И кого же вы защищаете?

– Тех, кому Прометей дал огонь – людей, конечно. Малообеспеченные слои населения, защитников Отечества – я имею в виду офицеров и их семьи. Выделяем беспроцентные ссуды под застройку жилья, оплачиваем пенсии – словом, пытаемся по мере сил восстанавливать справедливость, посредничаем между богатыми и бедными, так сказать.

Он налил в чашки кофе, понес к столу.

«Так быстро готов кофе? – удивился Каменев. – Вода наверняка была уже горячей… Значит, он пил до меня?.. Но тогда почему чашки в шкафу?..»

– Помнится, Прометея за это распяли? – улыбнулся он.

Отаров засмеялся:

– Распяли Христа. Прометея приковали к скале цепями. Но нам это не угрожает. Зевса‑то нет, Александр Александрович, – он посмотрел Каменеву в глаза. – Так в чем же ваш пустяковый вопрос?

Каменев держал рюмку в кулаке, согревая коньяк.

– Да я к вам, собственно, не как к юрисконсульту…

– Вот как? Интересно!

– …а как к бывшему прокурору по надзору за исполнением наказаний… – Он отставил рюмку, полез в дипломат. – Скажите, Георгий Рафаэлович, это ваша подпись?

Отаров нацепил очки, внимательно, от корки до корки прочитал акт о приведении приговора в исполнение и недоуменно воззрился на опера.

– Моя…

– Вы уверены?

– Да. Но этот документ не подлежит выносу из архива…

– Я уполномочен Генеральной прокуратурой России.

– Вот как? А почему вас интересует именно Сотов? Мою подпись можно найти на сотнях подобных документов. Я проработал…

– Восемь лет, я знаю, – спрятав бумагу в дипломат, Каменев набрал шифр замка. – А вы не догадываетесь, Георгий Рафаэлович?

– О чем?

Каменев не счел нужным повторять вопрос дважды, он выжидательно смотрел на бывшего прокурора.

– Что вы говорите загадками, ей‑богу? – убрал тот руки под стол. – Скажите, в чем дело – я вам отвечу. Вы пришли спросить, чья это подпись? Я ответил, моя.

– Я пришел спросить, кому вы вместе с врачом Игнатием Давыдовым передали приговоренного к смертной казни Сотова? Кому, по чьему приказу или с какой целью, Отаров? – Каменев почувствовал, что юрисконсульт нервничает, и решил дожать до конца: – Он был единственным, чей приговор неофициально не приведен в исполнение, или в архиве есть еще фиктивные акты с вашей подписью?.