– Я понимаю, что дактилоскопический узор не повторяется дважды и что дактилоскопирование трупа дает четкие отпечатки, – все тем же голосом, начинавшим выводить Каменева из равновесия, продолжал полковник, – но, повторяю: ничем не могу помочь в решении этой загадки. Даже предположений на этот счет не имею.

– Хорошо. Тогда у меня есть два предположения. Возможно ли, что кто‑то забрал Сотова из тюрьмы перед казнью?

– Основанием отбытия уголовного наказания и применения к осужденному мер воздействия является только приговор суда, вступивший в законную силу. Перевод осужденных в другие исправительно‑трудовые учреждения производится на основании статей 56 и 57 Исправительно‑трудового кодекса Российской Федерации.

– Спасибо, – терпеливо дослушав до конца, поклонился Каменев. – Повторить вопрос?

– А ответ повторить? – парировал Камаев. – Что значит «кто‑то забрал из тюрьмы перед казнью»?

– Разве приговоренных никогда не забирали, скажем, для работы на урановых рудниках?

– Забирали. Но при этом не фальсифицировали документов.

– Ну уж! – улыбнулся Каменев. – Какой же смысл составлять протокол «об изменении меры пресечения» официально, если другие формы смертной казни не предусмотрены законодательством?

– Прошение о помиловании удовлетворяется, мера наказания в виде казни заменяется 15 годами содержания в лагере особого режима. А уж где будет работать заключенный – на урановых рудниках или на конфетной фабрике… По крайней мере, мне за полтора года работы не приходилось подписывать документ о приведении казни в исполнение без предварительной констатации факта смерти врачом. Я готов выслушать ваше второе предположение, – сказал робот.

– Не могли ли подменить приговоренного на этапе?

– Кто?

– Не знаю. Пока.

Каменев несколько секунд подумал.

– Теоретически могли. Если нашелся доброволец, согласившийся на пластическую операцию и имитацию особых примет, а также смертную казнь…

– …или был введен в заблуждение, скажем, обещанием амнистии, помилования, последующей организации побега и крупного вознаграждения в придачу? – продолжил Каменев.

– А кто он, собственной, такой – этот рецидивист, убийца Сотов, чтобы возникла столь острая необходимость во что бы то ни стало сохранить ему жизнь? – задал робот риторический вопрос.

– Логично. – Каменев понял, что большего от него не добьется. – Могу я попросить у вас копии этих документов? – задал он риторический вопрос, прекрасно понимая, что при его полномочиях начальник тюрьмы отказать не имеет права.

– Разумеется. Это и есть копии, они приготовлены для вас. Чем‑нибудь еще могу быть полезен? – Камаев посмотрел на часы.

Каменева так и подмывало брякнуть: «А что, пора идти расстреливать?», но вместо этого он попросил:

– Мне нужны адреса тех, кто в 1983 году нес ответственность за обеспечение законности действий органов, исполнявших наказания.

– Такую ответственность несут должностные лица. Полковник Яковлев, как я уже говорил…

– В таком случае, того, кто обязан принимать меры к выявлению и своевременному устранению нарушений закона, – окончательно перешел Каменев на язык кодекса. – А помимо надзирающего прокурора Отарова, если вас не затруднит, попрошу координаты бывшего тюремного врача Давыдова, и представителя МВД полковника Реусса. Разумеется, если они тоже не умерли. От рака желудка.

Подполковник Камаев молча снял телефонную трубку…

В девятом часу дверь в палату‑одиночку, где помимо больного, лежавшего под капельницей, находился лейтенант Крильчук, тихонько отворилась, и на пороге появилась улыбчивая медсестра Зоя с чашкой чая и пирожным на блюдце.