|
Люди ненавидят меня, потому что они любят Ямира Сингха, в венах которого находится толика королевской крови. Дворяне и князья не любят меня, потому что я чужеземец. Но я управляю ростовщиками, а посредством них и Зандрагором. В этой полусекретной войне против меня с одной стороны Анрад Агронда, а с другой Ямир Сингх, но власть все еще находится в моих руках. Они слишком ненавидят друг друга, чтобы объединиться против меня. Но я боюсь кинжала тайного убийцы. Я доверяю своей гвардии только наполовину, но половина уверенности лучше, чем открытая подозрительность, и в то, же время она гораздо более опасна. Ты войдешь сюда во дворец с этими варварами и затеешь схватку за меня, если до этого дойдет. Я не смогу сделать вас официально моими стражами. Дворяне оскорбятся и все сразу же восстанут против меня. Но я могу открыто присоединить вас к армии. Вы останетесь здесь, во дворце, а ты Конан будешь сидеть со мной за столом.
Конан медленно улыбнулся и потянулся за кувшином вина. — Я поговорю с Ательдредом, — сказал он. — Думаю, что он согласится, но у меня есть одно условие. — Какое? — Свобода, корабль и золото. — Согласен. Когда киммериец нашел Ательдреда, который сидел, скрестив ноги на шелковой тахте, резал на куски жареную баранину и пил вендийское вино. Воин промямлил приветствие и вновь приложился к кубку, запивая мясо вином, в то время как Конан уселся и посмотрел на него с недоумением. Команда пиратов вольготно разлеглась на подушках на мраморном полу или бродила вокруг большой комнаты, глядя с любопытством на украшенный драгоценными камнями купол высоко над их головами. Корсары выглядывали через окна с золотыми решетками, на дворик, полный цветущих деревьев и экзотических цветов, запах которых наполнял воздух, или же на двор, полный колонн, где фонтаны играли серебристыми струями, брызгая ими высоко в небо. Они были любопытными и вне себя от радости, словно дети, но, и подозрительными, как волки. Каждый держал руку на кривой рукоятке топора с дьявольски острым лезвием. — И что же дальше, Конан? — промямлил Ательдред, не переставая жевать. — А что бы ты сделал? — прямо спросил киммериец. — Ну, — пират помахал вокруг обрызганной костью, — здесь так много богатств, что у Тормальда повыпадали бы глаза, а Седрик захлебнулся бы собственной слюной при виде их. Давай сделаем так — ночью мы тихо встанем и подожжем дворец, а затем каждый возьмет столько добычи, сколько сможет унести. Мы пробьем себе путь к кораблю, который никто не сторожит, а затем рванем на запад в море! Когда мои люди увидят, что мы с собой привезли, за нами поплывет сюда уже сотня драккаров! Мы разграбим Зандрагор, как Сенсерик грабил Туран, и топором выстроим здесь свое собственное королевство! — Я согласен, что это привлекло бы ваших морских волков из Ванахейма, — мрачно сказал Конан. — Но это план настолько сумасшедший, что даже глупец не станет пробовать его. Даже если я закрою глаза на предательство нашего хозяина, то мы не пройдем и полпути к кораблю. Пятьдесят человек должны будут пробиться через пятьдесят тысяч? Забудь об этом. — Ну и что? — прорычал Ательдред. — Клянусь Имиром, кажется, что наша ситуация изменилась! На корабле ты был нашим пленником, и теперь мы зависим от тебя! Мы враги от рождения, откуда я знаю, что ты поступишь с нами честно? Как я могу знать, о чем ты там сговорился с царем Зандрагора? Может быть, о том, как перерезать нам глотки? — Нет, и, не зная об этом наверняка, ты должен поверить мне на слово, — тихо произнес Конан. — Я не испытываю никакой ненависти к вам, хотя наши народы являются врагами, кроме того я знаю, что ты смелый человек. Но в этой ситуации было бы лучше, если мы будем действовать вместе. |
