Вторая — «кого хотел, того и убил»: Света мешает — Свету ликвидировали. С Ланкиными делами это никак не связано.

Третья группа — «двух зайцев одним выстрелом» — пересекается и с первой, и со второй.

Кто мог использовать труп, чтобы насолить самой Ланке? Да кто угодно! Оленька, бухгалтерша, кто-то из конкурентов, кто-то из покинутых поклонников, кто-то из ревнивых баб, да муж, в конце концов! Хотя последняя версия — самая невероятная. Зачем бы Генке плевать в Ланкин компот? Ведь в случае успеха с заокеанскими коллегами деньги, слава и прочие блага жизни шли бы на пользу семье, так? Значит, в Генкиных интересах — чтобы у супруги все получилось. Насолить ей, если бы уж захотелось, он мог бы и другими способами.

Бухгалтерша? Как бишь ее? Ах да, Лариса Михайловна! Могла иметь на Ланку зуб? Запросто. Но как объект подозрений — неубедительна. Логика людей, занятых финансовыми манипуляциями, для меня темный лес. Но это — логика. По моему скромному разумению, бухгалтерские мозги полны холода и здравомыслия. А вот использовать труп дабы насолить кому-то — такое изобрести может лишь… Лишь кто? Свой брат-фотохудожник? Ревнивая баба? Отвергнутый поклонник? Ага, точно, и непременно из чиновников — они мастера на интригу. Но — клофелин, клофелин.

Оленька вполне могла бы не любить свою работодательницу, например, по причине той же ревности. Существо она достаточно безмозглое, нормальной человеческой логике ее поведение не поддается.

Личные мотивы (то есть, стремление избавиться от самой Светы, персонально) могли быть у миллиона человек. Но этими пусть Ильин занимается, мне известны только Лидуся с мужем.

И все-таки — отравили девушку Свету из-за Ланкиных или из-за собственных дел? Внутренний  голос отвечать не пожелал, дрых, должно быть, или обиделся на что. Только буркнул невнятно: да плюнь ты, Маргарита Львовна, на эти мотивы, слишком мало — или, наоборот, слишком много информации, чтобы отвечать на вопрос «почему».

За окном виднелся кусочек мирного майского неба, оживляемый одиноко летящим гусем. То есть, конечно, облаком, но оч-чень похожим на гуся. Очень. Только раз в сто крупнее и, кроме того, настоящие гуси обычно летают головой вперед. У этого же движение возглавлял хвост. Такой вот бешеный гусь. Может, это мне небеса подсказывают, что надо развернуться и думать в другом направлении? Но откуда куда? Хоть монетку бросай: если решка, девушку Свету убили по ее собственным личным обстоятельствам, если орел — убили, чтобы Ланке нагадить. Чем не метод? Бросила.

Когда-то давным-давно один из моих приятелей затеял приготовить некий кулинарный шедевр — не то молочного поросенка, не то фаршированную утку, теперь уже и не вспомнить. От большого ума или от излишней крутизны он вытаскивал жаровню из духовки не прихватками, а обычным кухонным полотенцем. А поскольку в общество огнепоклонников никогда не входил, до подставки ее, жаровню, конечно, не донес, плюхнул на пол. Плюхнул, к счастью, с небольшой высоты, содержимое не пострадало, зато линолеум от жара повело, стык между двумя листами чуть-чуть разошелся, образовав небольшую щелочку — я в нее иногда втыкаю веточки, цветочки и прочие неподходящие предметы. Очень забавно: входишь на кухню, а из пола кустик растет.

В этот раз кустика на полу не было. Брошенная монетка докатилась до отверстия и остановилась. Встала, то есть. На ребро. Заклинило.

Я с минуту обалдело таращилась на это зрелище, монетку трогать, конечно, не стала — буду гостям демонстрировать: эвона я какая необыкновенная, даже монеты у меня на ребро встают. Бешеный гусь к этому времени превратился в скорпиона с крыльями. Я отвесила небесам вежливый поклон — не хотите подсказывать, не надо, займусь обстоятельствами места и времени действия. Особенно места.

Труп в студии мог оказаться по трем причинам: для запутывания следствия — если виновный практически не имеет отношения к студии, по удобству использования — в таком случае ставка на изоляцию и недоступность, и наконец — чисто случайно, потому что так сложилось.