|
И в заключение заявила: – Вот люди, которые были бы хозяевами что надо, имей они деньги, чтобы держать прислугу! Но уж так устроено, что богатство достается только злым людям. Марта, которая несколько успокоилась, ничего ей не отвечала. Она машинально смотрела на тощие деревья, мелькавшие по краям дороги, на широкие поля, расстилавшиеся перед ней, как куски темной материи. Воркотня Розы заглушалась грохотом дилижанса. В Тюлете Марта поспешно направилась к дому дядюшки Маккара, сопровождаемая кухаркой, которая теперь уже молчала и, поджав губы, только пожимала плечами. – Как! Это ты! – воскликнул дядюшка в крайнем изумлении. – Я думал, что ты лежишь в постели. Мне говорили, что ты больна… Да, да, милая, вид у тебя очень неважный… Может быть, ты со мной пообедаешь? – Я хотела бы повидать Франсуа, дядя, – ответила Марта. – Франсуа? – переспросил Маккар, глядя на нее в упор. – Ты хочешь повидать Франсуа? Это мысль, достойная хорошей жены. Бедняга страшно кричал и звал тебя. Я видел из моего сада, как он стучал кулаками в стену и все звал тебя… А, значит, ты приехала взглянуть на него? А я уж думал, что вы все забыли о нем. Крупные слезы выступили на глазах у Марты. – Сегодня тебе едва ли удастся его повидать, – продолжал Маккар. – Скоро четыре часа. К тому же, я не знаю, даст ли директор тебе разрешение. Последнее время Муре плохо ведет себя: он все ломает, грозит поджечь дом. Чорт возьми! Сумасшедшие не всегда бывают любезны. Марта слушала, дрожа как в лихорадке. Она хотела было о чем то спросить дядюшку, но только простерла к нему руки. – Умоляю вас! – проговорила она. – Я приехала только ради этого; мне во что бы то ни стало надо поговорить с Франсуа сегодня же, сейчас… У вас в этом доме есть приятели, вы можете устроить, чтобы меня впустили. – Конечно, конечно, – пробормотал Маккар, не давая определенного ответа. Казалось, он находится в сильнейшем недоумении; он не понимал ясно причины этого внезапного приезда и как будто обсуждал дело со своей собственной точки зрения, известной ему одному. Он вопросительно посмотрел на кухарку, но та повернулась к нему спиной. Наконец на губах его появилась едва заметная улыбка. – В конце концов раз ты этого хочешь, – сказал он, – я попытаюсь. Только помни, если твоя мать рассердится, ты ей скажешь, что я не мог тебя удержать… Боюсь, как бы это не подействовало на тебя плохо. Зрелище не из веселых, уверяю тебя. Когда они уходили, Роза решительно отказалась их сопровождать. Она уселась перед большим камином, в котором ярко горели ветви виноградных лоз. – Я вовсе не желаю, чтобы он выцарапал мне глаза, – злобно заявила она. – Хозяин не очень то меня жаловал… Лучше посижу здесь и погреюсь. – Тогда будьте добры согреть нам кастрюльку вина, – шепнул ей на ухо дядюшка. – Вино и сахар стоят в этом шкапу. Нам это понадобится, когда мы вернемся. Маккар не провел племянницу через главные, решетчатые ворота сумасшедшего дома. Он повернул налево и, дойдя до низенькой дверцы, вызвал там сторожа Александра, с которым обменялся вполголоса несколькими словами. После этого они все трое молча пошли по бесконечным коридорам. Сторож шел впереди. – Я подожду тебя здесь, – сказал Маккар, останавливаясь на одном из маленьких двориков, – Александр пойдет с тобой. – Мне бы хотелось побыть с ним одной, – прошептала Марта. – Вам могло бы, сударыня, непосчастливиться, – ответил сторож со спокойной улыбкой. – Я и без того сильно рискую. Он провел ее через второй двор и остановился перед маленькой дверцей. Тихо повернув ключ, он проговорил вполголоса: – Не пугайтесь… Сегодня он несколько спокойнее, и с него можно было снять смирительную рубашку… Если он станет бушевать, пожалуйста, уходите, пятясь назад, и оставьте меня одного с ним. |
