|
Когда Мэдисон уходил, она не издала ни звука. Он ушел из ее жизни тихо - точно так же, как и вошел в нее. Слоун заставила себя подняться и, как лунатик, медленно побрела по пустому коридору, направляясь к лестнице. Дверь в комнату Мэдисона была распахнута. Пустота была какой-то gknbeyei. Стол, стоящий посреди комнаты, опустел. Исчезли его бумаги, машинка, словарь и энциклопедия... Не стало красных ручек и карандашей... На полу не валялось ни единого листа скомканной бумаги, которую он привык раскидывать вокруг себя, срывая на ней свой гнев. В ванной тоже не оставалось ни одной его вещички, пустой шкаф был распахнут настежь. Постель была не застелена. Смятые одеяла и простыни валялись на матрасе, как лепестки увядающего цветка. Слоун как неприкаянная бродила по комнате. В поисках непонадобившихся Картеру листов рукописи она перерывала, все мусорные корзины, а найдя какие-то обрывки, бережно разглаживала их и аккуратно складывала. Когда-нибудь она найдет им должное применение, но не сейчас. Не в тот момент, когда ее сердце истекает кровью. Собрав все страницы, какие можно было найти, девушка вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. *** - “Фэйрчайлд-Хаус”, - ответила владелица пансионата в телефонную трубку через пару дней после отъезда Мэдисона. - Слоун... - Голос был знакомым, но в нем звучали какие-то новые нотки. "Алисия? - мелькнуло в голове у Слоун. - Неужели что-то с Картером? Иначе с чего бы это Алисия мне звонила?" - Алисия? - вслух произнесла Слоун. - Что случилось? - Она едва удерживала в руках трубку. - Ничего, - ответила ее подруга. - Во всяком случае, ничего особенного. Сердце Слоун постепенно успокоилось, но во рту все еще оставался горьковатый привкус. тик, медленно побрела по пустому коридору, направляясь к лестнице. Дверь в комнату Мэдисона была распахнута. Пустота была какой-то зловещей. Стол, стоящий посреди комнаты, опустел. Исчезли его бумаги, машинка, словарь и энциклопедия... Не стало красных ручек и карандашей... На полу не валялось ни единого листа скомканной бумаги, которую он привык раскидывать вокруг себя, срывая на ней свой гнев. В ванной тоже не оставалось ни одной его вещички, пустой шкаф был распахнут настежь. Постель была не застелена. Смятые одеяла и простыни валялись на матрасе, как лепестки увядающего цветка. |
