- Возможно, я могу потерять тебя, Дроув, - удивительно спокойным голосом сказала она. - Это не твоя вина, возможно, виновата я сама. Я не могу ни в чем обвинять и Ленту. Но мне кажется, что я теряю тебя, но не знаю, что мне делать.

- Ты вовсе меня не теряешь, - с несчастным видом пробормотал я.

- А хорошо иметь такую красивую девочку, как я, Дроув? - мягко спросила она.

- Кареглазка... -пробормотал я. - Я...

- Тогда поцелуй меня, пожалуйста, Дроув, - прошептала она.

Я склонился над ней и неловко коснулся ее губ своими. Ее руки охватили мою шею, и что-то произошло у меня в груди; внезапно наши губы стали намного мягче и намного ближе друг к другу, и я почувствовал, как ее язык касается моего, в то время как она издала долгий вздох наслаждения.

Когда наконец я решил, что пора вздохнуть, она неуверенно посмотрела на меня.

- Дроув, - сказала она, - обещаешь, что не будешь смеяться?

- Угу.

- Я хочу тебе кое-что доверить, но о таких вещах говорят люди намного старше, - поспешно сказала она. - Так что это может показаться смешным, Дроув...

- Да?

- Я буду любить тебя всю жизнь, Дроув.

* * *

Когда мы вернулись к скале, Лента и Вольф сидели в некотором отдалении друг от друга и молча глядели на воду. Услышав наши шаги, Лента с явным облегчением подняла глаза.

Вольф продолжал смотреть на корабль внизу. Тот значительно ближе продвинулся к берегу, и теперь я смог узнать человека на мачте.

Это был Сильверджек.

- Думаю, лучше они никого не могли найти, - заявила Лента, когда я сказал ей об этом. - В конце концов, он достаточно хорошо знает здешнюю акваторию. Если бы он только не был столь не надежен...

Мы смотрели на приближавшийся корабль. Это было самое большое судно, какое я когда-либо видел, - двухмачтовое, но все паруса были сейчас спущены. Разбитая рея и какие-то обломки на корме наводили на мысль об астонских пушках. Посреди корабля возвышалась большая труба, а по обеим сторонам от нее с каждого борта - гигантские гребные колеса. Они тоже оказались повреждены; по мере их медленного вращения видны были болтающиеся обломки дерева. На палубе стояли какие-то предметы, закрытые белой парусиной, а трюмы, видимо, были полны груза. Несмотря на это, осадка корабля была крайне низкой, и он скользил по поверхности грума, словно плывущий снежник.

- У них что-то случилось, - внезапно вполголоса сказала Лента.

На палубе жестикулировали люди, делая знаки Сильверджеку. Корабль накренился слишком сильно, и буксиры, осторожно маневрировавшие, чтобы миновать выступавшие над поверхностью камни, не успели скорректировать его крен. Корабль медленно наклонялся, пока одно огромное колесо не оказалось наполовину под водой, а Сильверджек повис над морем на накренившейся мачте. До нас донеслось отчаянное пыхтение двух буксиров с правого борта - они пытались выправить положение парохода. С пристани слышались крики.

Целую вечность корабль пребывал в состоянии неустойчивого равновесия, в то время как густая вода медленно вспенивалась под носом буксиров.

- Это все из-за груза на палубе, - пробормотала Лента. - Тяните, чтоб вас заморозило! - подгоняла она буксиры. - Тяните!

Она была дочерью рыбака и хорошо знала море. У нее было чувство ответственности, которым я вряд ли мог бы похвастаться.

Медленно, словно с неохотой, корабль выпрямился; вода толстыми струями хлынула из поврежденного гребного механизма. Канаты с противоположной стороны натянулись, удерживая судно, и Лента облегченно вздохнула...

Катастрофа произошла с трагической неизбежностью. Один из буксиров, казалось, подпрыгнул в воде, издав тревожный свисток; с его винта летели клочья пены. Длинный трос, прикрепленный к стойке на его носу, лопнул или, может быть, сама стойка сломалась от чрезмерных усилий. Трос взмыл в воздух, изогнувшись над пароходом, словно атакующая змея, но более медленно, высоко и тяжело. Послышался страшный скрежет, когда буксир налетел кормой на камень, и винт, ударившись о гранит, разлетелся вдребезги.