— Я не знаю, как его отвадить от дома, — жаловалась она Лизе.

— Да чем же он тебе мешает? — удивлялась та. — Может быть, он вовсе не из-за тебя к нам ходит!

— А из-за кого?

— Из-за Зинаиды Ивановны! — отвечала Лиза и, видя удивленный взгляд Элеоноры, начинала смеяться: — Да не волнуйся ты так, конечно, он в тебя влюблен, это видно. Кстати, мне недавно сказали, что у Ростоцкого очень большой капитал. Просто огромный! Так что советую подумать.

— Я не пойду за него, даже если он будет владеть всеми деньгами мира, — гордо объявила Элеонора.

— Ты просто не знаешь, что такое быть богатой… Но о чем мы говорим? Насколько мне известно, пока граф еще не просил твоей руки.

— Да, это так, — грустно заметила Элеонора.

— Не грусти! — опять засмеялась Лиза. — Я уверена, что в ближайшее время это случится. Такие люди никогда не отказываются от своих намерений.

— Так что же мне делать? — Элеонора сама поняла, насколько глупо прозвучал ее вопрос.

— Не знаю. — Лиза пожала плечами. — Наверное, ждать. Увидишь, все само собой образуется.

«Образуется! — мысленно повторила Элеонора. — Конечно, образуется. Но очень хотелось бы знать, что думает по этому поводу Алексей Владимирович Ланской!..»

* * *

На следующие выходные снова отправились в Сестрорецк. Не успели девушки выйти из автомобиля, как с визитом явился Ростоцкий, опять гостивший на даче у Крестовоздвиженских. Он принес с собой огромную корзину заморских фруктов.

Лиза обрадовалась, а Элеонора только вздохнула. К счастью, погода на этот раз стояла замечательная, и девушка питала определенные надежды, связанные с лаун-теннисом.

И они сбылись! Загорелый Ланской уже спешил к воротам дачи Архангельских с ракетками в руках. Элеонора издали залюбовалась им: в белом костюме, со спадающей на лоб светлой прядью волос, сегодня он был особенно красив! Она поневоле перевела взгляд на Ростоцкого, беседующего с Ксенией Михайловной. По сравнению с Ланским он выглядел таким старым и неприятным!

Девушки переоделись в спортивные костюмы, состоявшие из белых юбок и блуз, и в сопровождении Ланского отправились на специальное поле для лаун-тенниса. Сзади увязался граф — куда же без него? По дороге Алексей Владимирович сказал, что скоро отправится на фронт. Сердце Элеоноры мучительно сжалось. А вдруг он не успеет полюбить ее до своего отъезда?

«О чем я думаю? — тут же одернула она себя. — Ведь на фронте могут ранить! Или даже… убить. Но нет, нет, это абсолютно невозможно!»

В Клиническом институте ей постоянно приходилось видеть кровь, раны, телесные страдания, и, несмотря на юный возраст, она уже стала привыкать к этому. Но при мысли, что прекрасное тело ее возлюбленного может быть разорвано пулей или осколком, Элеонора почувствовала, что ноги не держат ее.

— Любовь моя, — еле слышно шептала она, наблюдая, как Ланской вместе с Лизой выходит на поле и пробует мяч.

Началась партия. Лиза играла очень азартно, но Ланской с легкостью отражал ее подачи. Высокий класс его игры был виден даже такой дилетантке, как Элеонора. Ростоцкий сидел рядом с ней и постоянно вытирал пот тонким платком с монограммой. Бегавший за мячом Ланской выглядел гораздо свежее его.

Проиграв партию, Лиза объявила, что устала. Алексей Владимирович подошел к Элеоноре и спросил, не желает ли она поиграть.

— Боюсь, я недостаточно хорошо владею ракеткой, чтобы играть с вами, — с трудом выговорила девушка.