|
- Она бодрее всех нас. - Она прелесть. Ходит за нами, как маленький терьер. Днем мы с холмов долго обозревали местность в бинокль, но не увидели ничего интересного. После ужина все сидели в палатке. Мама была возмущена, что ее сравнили с терьером. Если уж походить на собаку, - что ей вовсе не улыбалось, - она предпочла бы поджарую, длинноногую овчарку, породистую и красивую. Мужество Мамы было так естественно, в нем было столько непосредственности, что она даже не думала об опасности; кроме того, от опасностей нас оберегал Старик, а к нему она питала безграничное доверие и откровенно обожала его. Старик был для нее идеалом мужчины, - храбрый, великодушный, умный и не лишенный чувства юмора, чуткий и терпимый, он никогда не выходил из себя, не хвастал, не жаловался-разве что в шутку, - любил выпить, как и положено настоящему мужчине, и, по ее мнению, был очень красив. - Как по-твоему. Старик красивый? - Нет, - ответил я. - Друпи, вот кто красавец. - Друпи прелесть. Но неужели ты действительно считаешь, что Старик некрасив? - Ей-богу. По-моему, он не хуже всякого другого, но будь я проклят, если он красив. - А по-моему, он прекрасен. Но ты ведь знаешь, какие чувства я к нему испытываю, правда? - Конечно. Я и сам люблю этого бродягу. - И все же, по-твоему, он некрасив? - Нет. Я помолчал. - А тебе кто нравится? - Бельмонте и Старик. И ты. - Ты слишком уж пристрастна, - сказал я. - Ну, а из женщин? - Гарбо. - Теперь уж ее красавицей не назовешь. Другое дело-Джози. И Марго. - Да, конечно. Я знаю, что я некрасива. - Ты чудесная. - Поговорим лучше о мистере Дж. Ф. Мне не нравится, когда ты называешь его Стариком. Это неуважительно. - Мы с ним без церемоний. - Да, но я-то его очень уважаю. Он замечательный человек, правда? - Конечно, и ему не приходится читать книжонки мерзкой бабы, которой ты помог напечататься, а она в благодарность тебя же сопляком обзывает. - Она просто ревнивая злюка. Не надо было тебе помогать ей. Некоторые люди этого не прощают. - Понимаешь, досадно, что она весь свой талант разменяла на злобу, пустую болтовню и саморекламу. Дьявольски досадно, ей-богу. Досадно, что ее не раскусишь, покуда она не отправится на тот свет. И знаешь, что забавно, - ей никогда не удавались диалоги. Получалось просто ужасно. Она научилась у меня и использовала это в своей книжке. Раньше она так не писала. С тех пор она уже не могла мне простить, что научилась этому у меня, и боялась, как бы читатели не сообразили, что к чему, вот и напустилась на меня. Просто смех и грех. Но право же, она была чертовски мила, покуда не начала задирать нос. В то время она тебе понравилась бы, я уверен. - Может быть, только вряд ли, - сказала Мама. - Но ведь нам хорошо здесь, правда? Вдали от всех этих людей. - Дьявольски хорошо, провалиться мне на месте. Каждый год нам бывает хорошо, сколько помню. - Но разве мистер Дж. Ф. не чудо? Ну скажи сам. - Да. Настоящее чудо. - Ах, как я рада, что ты это признал. Бедный Карл. - Почему бедный? - Он тут без жены. |
