|
- Может, заодно убьете и носорога. - Старик ненавидел всякое бессмысленное убийство - и убийство, совершаемое между прочим, ради эффекта, и убийство ради убийства, - мирясь с ним лишь тогда, когда страсть охотника сильнее отвращения к смерти или охотник этот стремится завоевать пальму первенства. И я видел, что он предлагает мне убить носорога только для того, чтобы сделать мне приятное. - Я не стану убивать его, разве что он окажется очень уж хорош, - пообещал я. - Ладно, убейте шельмеца, - расщедрился Старик. - Эх, Старик... - Да, убейте его. Вам доставит удовольствие расправиться с ним в одиночку. Рог вы сможете продать, если он вам не нужен. У вас ведь лицензия еще на одного носорога. - Ну что? - вмешался Кандиский. - Разработали план кампании? Сговорились, как перехитрить бедных зверей? - Да, - сказал я. - А как ваш грузовик? - Грузовик отслужил свое, - ответил австриец. - И знаете, я даже рад этому. Слишком многое с ним связано. Грузовик - это все, что осталось от моей “шамбы”. Теперь у меня ничего нет, и жить стало куда проще. - Что значит “шамба”? - спросила моя жена. - Уж сколько времени слышу это слово. Но я почему-то стесняюсь спрашивать, что означают всякие местные слова. - Шамба - это плантация, - пояснил Кандиский. - От моей ничего не осталось, кроме грузовика. На нем я последнее время возил рабочих на шамбу одного индийца. Это очень богатый индиец, он выращивает сизаль. Я служу у него управляющим. Индийцы, знаете ли, умеют извлекать прибыль из сизалевых плантаций. - И вообще из чего угодно, - сказал Старик. - Да. Там, где нас неизбежно ждет неудача, где мы попросту умерли бы с голоду, они наживаются. Но этот индиец интеллигентный человек. Он меня ценит. Я для него воплощение европейской организованности. Вот сейчас я организовал набор местных рабочих и еду домой. Это дело долгое. Надо произвести впечатление. Я три месяца не виделся с семьей. Зато теперь организация организована. Я мог бы с таким же успехом управиться за неделю, но впечатление было бы уже не то. - А где ваша жена? - спросила его моя жена. - Она с дочерью ждет меня дома, на плантации, где я работаю управляющим. - Она вас очень любит? - спросила моя жена. - Наверно, любит, иначе она давным-давно ушла бы от меня. - А сколько лет вашей дочери? - Четырнадцатый год. - Чудесно иметь дочь. - Вы даже не представляете себе, до чего чудесно. Она мне будто вторая жена. Понимаете, моя жена наперед знает все мои мысли, слова, мнения, все, что я могу сделать, и чего не могу, и на что я способен, - словом, решительно все. И я тоже знаю о своей жене все. А теперь в семье есть новое существо, незнакомое и ничего обо мне не знающее, любящее меня в неведенье и чуждое нам обоим. Такое чудесное существо, свое и в то же время чужое, благодаря ей все наши разговоры... как бы это сказать? Словно бы... как это называется... ну, вот у вас... у вас обоих... в общем... будто каждый день получаешь приправу из томатного кетчупа Хейнца. - Это прекрасно, - сказал я. - Книги у нас есть, - сказал Кандиский. - Покупать новинки мне теперь не по карману, но побеседовать друг с другом мы всегда можем. Говорить, обмериваться мыслями - это так интересно. |
