Он оказался на редкость слабеньким, но это, я полагаю, неважно. Гардинг, что вы скажете, если я вас арестую тут же, на месте?
Гардинг презрительно усмехнулся.
— Мало ли что придет в голову какому‑то американскому сыщику‑любителю. Вы даже не имеете права арестовать меня.
— В одном вы правы — я американец. Но я не любитель‑детектив. А что касается ордера на арест, то я могу позволить себе роскошь сперва арестовать вас, а после позаботиться о формальностях.
— И какое обвинение вы собираетесь мне предъявить? Обвинение в том, что у меня имеется фабрика дезинфекционных средств?
— Я в достаточной степени осведомлен о подлинных целях вашей лаборатории.
— Попробуйте‑ка рассказать об этом полиции и посмотрите, что из этого выйдет. Вы, видно, начитались детективных романов?
— Быть может, вы и нравы, — ответил невозмутимо Белл. — Но единственный роман, который меня интересует в настоящее время, это роман о «зелёном ужасе», и я надеюсь, что вы мне предоставите возможность закончить его должным образом. Я раскрыл ваши карты. И пусть весь мир убедится в том, сколько преступного было в вашем замысле. — И указав на запечатанную пробирку с «зелёной пылью», он продолжил: — Вы полагаете, что полиция и правительство этой страны не поверят моему сообщению? Что ж, многие считают меня сумасшедшим, но я сумею их переубедить. Для того чтобы осуществить свои преступные замыслы, вы не остановились перед двумя убийствами. Но вы поплатитесь…
Бац! Мимо уха Белла просвистела пуля, он обернулся…
25
— Теперь ты попался! — закричал Бриджерс, освободившийся от своих пут.
Белл быстро поднял руку, и второй выстрел потряс своды подвала. Но Бриджерс успел броситься на пол. Белл выстрелил вторично. На этот раз пуля попала в распределительную доску, и помещение погрузилось во мрак.
Правая рука Белла по‑прежнему держала пробирку, и Мильсом успел заметить это обстоятельство. Он бросился на детектива и вывернул ему руку. Напрасно Белл пытался вырваться из цепких объятий нападавших. Чья‑то рука выхватила у него пробирку, потом револьвер, послышался глухой выстрел, и кто‑то побежал.
Белл попытался двигаться вперед, но наткнулся на груду ящиков. Снова прогремел выстрел, это стрелял Бриджерс. Где‑то скрипнула дверь, и Белл повернул туда, откуда донесся шорох. Наконец ему удалось нащупать дверь. Он заметил, как его враги вышли из нее, и последовал за ними. Несколько ступеней — и он очутился на улице.
Гардинг и Мильсом исчезли.
На ближайшем полицейском посту Белл позвонил по телефону Мак‑Нортону.
— Мы должны немедленно обыскать фабрику, Мак‑Нортон, — заявил он.
— Мы не имеем права делать это без соответствующего разрешения, — донеслось в ответ. — Но мы можем окружить её и взять под наблюдение.
— А как поживает мисс Крессуелл?
— Ей лучше.
Одно упоминание её имени наполнило его сердце болью и радостью. В сопровождении четырех полицейских он направился к фабрике, но все входы оказались запертыми. Разочарованный и озлобленный, Белл поехал в полицейское управление. Там он застал человека средних лет, с достоинством заявившего:
— Мне кажется, что эта презренная система полицейского шпионажа дошла до того, что лишает возможности даже ни в чем не повинных граждан прогуливаться в предутренний час!
— Бросьте дурачиться, пастор, — заметил ему дежурный, — вы прекрасно осведомлены о том, что на правах старого нашего клиента можете в любой момент подвергнуться задержанию, если вас заметят при подозрительных обстоятельствах. Вам поэтому не следовало бродить ночью по закоулкам, а если уж на то пошло, то нечего жаловаться, что мы задержали вас. Кстати, где теперь изволите проживать?
Пастор тщательно обыскал свои карманы и торжественно заявил:
— К сожалению, я забыл свои визитные карточки возле станка для печатания фальшивых банкнот, но полагаю, что телеграмма, адресованная в паддингтонскую ночлежку, будет доставлена мне. |