Шепард глубоко вздохнул и выпустил воздух через нос. Мы вошли в кофейную. Сьюзен и Пам Шепард сидели друг против друга в кабинке. Шепард стоял и смотрел на Пам. Она посмотрела на него и сказала:

 — Привет, Харв.

 — Привет, Пам.

 — Садись, Харв. — Он сел рядом с ней. — Как ты поживал? Все хорошо?

 Он кивнул. Смотрел на свои руки, крепко сжатые, лежащие на столе.

 — Дети в порядке?

 Он снова кивнул. Протянул к ней правую руку и положил ладонь, растопырив пальцы, на ее спину между лопатками. Его глаза были мокрыми, голос глухим.

 — Ты вернешься?

 Она кивнула:

 — На время. — Ее голос тоже стал напряженным.

 — Навсегда, — сказал он.

 — На время, по крайней мере.

 Его ладонь медленно двигалась по кругу между ее лопатками. Лицо стало мокрым.

 — Что бы ты ни пожелала, — сказал он сдавленным голосом, — что бы ты ни пожелала, я все для тебя сделаю, мы можем все начать сначала, и через год я снова буду наверху ради тебя. Все, все, что хочешь.

 — Я не хочу, чтобы ты был наверху, Харв. — (Я чувствовал себя соглядатаем.) — Все не так просто, все иначе. Они считают, что мы должны обратиться за психиатрической помощью. — Она кивнула на меня и Сьюз.

 — Что они могут знать о нас, обо всем?

 — Я не останусь, если мы не обратимся за помощью, Харви. Мы не просто несчастливы, мы — больны. Нам нужно лечиться.

 — К кому мы пойдем? Я никого не знаю.

 — Сьюзен нам скажет, — сказала Пам. — Она разбирается в подобных вещах.

 — Если это поможет мне вернуть тебя, я готов. — Его голос стал спокойнее, но слезы по-прежнему текли. Он продолжал поглаживать ее по спине. — Все, что хочешь.

 Я встал.

 — Ребята, у вас все должно получиться. А пока я сделаю один звонок.

 Они не обратили на меня особого внимания, и я почувствовал себя таким же полезным, как водопроводный кран на часах. Из номера позвонил Кленси в прокуратуру графства Саффолк.

 — Спенсер, — сказал я. — Пауэрса уже выпустили из каталажки?

 — Сейчас проверю.

 Примерно три минуты я слушал невнятные звуки, доносившиеся из трубки. Потом снова раздался голос Кленси:

 — Да.

 — Чудесно.

 — Ты же знал, что он не будет сидеть. Понимаешь, как бывает.

 — Да, спасибо. — Я повесил трубку.

 В кофейной Пам говорила:

 — Это очень тяжело. Очень тяжело жить в центре внимания других людей.

 Официантка принесла мне еще чашку кофе.

 — Что же нужно было делать? — говорил Харв. — Не любить тебя, сказать детям, чтобы перестали любить тебя, что ты не можешь этого вынести? Так я должен сделать?

 Пам Шепард покачала головой:

 — Просто... нет, конечно, я хотела быть любимой, но быть единственной, которую любишь ты, которую любят дети, быть центром всего, чувствовать все это... не знаю... ответственность, вероятно. Мне хотелось закричать и убежать.

 — Господи, — Харв покачал головой, — мне бы твои проблемы, чтобы кто-нибудь слишком любил меня.