|
Всего в полукилометре перевал Дятлова, где накрылась целая группа туристов, кем-то напуганных, сбежавших полуголыми в мороз из теплой палатки. А чуть подальше - зловещая гора Солат-Сяхла, Гора Мертвых... Может, постучался к ним или заглянул снежный человек? Или он и есть - дух смерти?.. Ноги начинало прихватывать, обмороженные пальцы быстро и безболезненно потеряли чувствительность. Мамонт подобрал оставленные вчера вещи и скорым шагом направился к берлоге. Нужно отогреться, хотя медвежья туша уже остыла и лишь в чреве еще хранится тепло, "принять роды", запеленать новорожденную и снова искать, пока светло. Перерыть три раза, десять, просеять весь снег, ибо от этого зависит жизнь. В медвежьем логове скоро станет так же холодно, как и на улице... Найденную спичку оставить на самый крайний случай, когда иссякнет всякая надежда, ибо зажечь ее без коробка не так-то просто, а пока она лежит целой, есть узкая щель из этой "черной дыры"... Мамонт спустился в берлогу: оказалось, Инга спала и проснулась от шороха в горле лаза. - Это ты? Мамонт?- испуганно зашептала она.- Кто заслонил свет? - Вставай!- приказал он, нащупывая в темноте ее одежду.- Пора тебе явиться на свет Божий. - Но мне тепло, зачем?.. - Не заметишь, как вмерзнешь в тушу!- Мамонт расширил отверстие у головы.- Все нужно делать в свой срок. Помнишь, у Экклезиаста... - Я не читала Экклезиаста,- призналась она.- Скажи, где я? - Если до сих пор не поняла - расскажу потом,- он взял ее за плечи и посадил почти насильно, рывком напялил на голову тонкий свитер, просунул руки в рукава. - Почему я... влажная? И запах... крови? - Не задавай глупых вопросов,- оборвал он и, приготовив брюки от спортивного костюма, вынул Ингу из чрева.- С днем рождения тебя! - Мне так стало холодно,- сжалась она.- Почему так холодно? - Сейчас запеленаю,- пробормотал он, натягивая брюки на скользкие, пропитанные внутренним медвежьим салом, бедра.- Можешь покричать. В этом мире человек давно уже рождается со слезами. - Как странно ты говоришь,- стуча зубами, вымолвила она. - Сказку рассказываю. Несмотря на все усилия, ступни ног ее раз-барабанило, пальцы торчали врастопырку, как на надутой медицинской перчатке. Мамонт нарвал внутреннего сала, обложил им ноги и надел носки. Затем упаковал ее ступни в волчий треух, обернул сверху одеялом. В берлоге сильно похолодало, толстый подстил под ногами начинал смерзаться: лишь огромное животное телом своим способно было обогревать это жилище, поддерживать в нем плюсовую температуру. Чтобы выжить здесь человеку, надо было снять шкуру со зверя, разделать тушу и вынести мясо наружу. Из шкуры можно сшить спальный мешок мехом внутрь - на двоих будет впору, но сырое мясо есть не станешь, через сутки-другие желудок не примет... Огонь! Нет человеку жизни без огня! Идти искать вход в подземное царство Хранителей невозможно, пока не заживут обмороженные ноги. К концу дня уже вздуются волдыри, хорошо если обойдется без омертвения тканей... Мамонт соорудил из подстилки толстый кляп, заткнул лаз: все равно свету недостаточно и уж лучше работать в полной темноте, на-ощупь. Он усадил Ингу в дальний угол берлоги, где задняя стенка камеры была покатой, сходящей на клин, и взялся сдирать шкуру. Снял ее с лап, потом с одного бока, и когда приступил ко второму, спутница неожиданно подала голос. - Странно... Откуда-то тянет сквозняком. Он бросил нож, пробрался к Инге, подставил влажные руки. Движение воздуха было! Только очень слабое, и тянуло из угла под самой кровлей. |
