— Спасибо, мэм. Приятного вам пребывания.

Я заморгала.

Что… что случилось? Где я?

Отделенный от меня широкой блестящей стойкой, стоял молодой клерк в синем блейзере, с беджиком на груди, где было написано: «ЧЕТЫРЕ СЕЗОНА» И ДЖУНИ ТЕЙЛОР РАДЫ ВАС ВИДЕТЬ. А в руке я держала чек на номер 219 и ключ-карту.

Глава 4

Черт возьми, опять провал в памяти!

Но я сразу же поняла, что это не так. Не было обычных предупреждающих признаков, и никогда еще мне не случалось забыться так, чтобы все, кроме мыслей, работало. Это было ново, и это пугало — потому что я думала, будто после сногсшибательной стычки с Тор-аль-Деган я бросила те дурацкие привычки, от которых казалась… ну, дурочкой. О'кей, тасовка карт продолжалась почти без перерыва. И иногда слова начинали бегать в мозгу по кругу, пока я пинком не вышибала их снова на дорогу. Но сейчас такие моменты стали реже, а провалы в памяти и правда прекратились, и ушел этот ужас, что один мой знакомый найдет причины рекомендовать психиатрический стационар и ударные дозы золофта.

Мое внимание привлек знакомый смех — пара с пляжа. Они как раз входили в лифт. Не успев подумать, я последовала за ними до их отеля и взяла себе номер. Посмотрела на квитанцию — ну, хотя бы личной кредитной картой расплатилась. Если бы пришлось объяснять это Питу, я бы наверняка что-нибудь придумала. А он бы наверняка меня выставил с работы.

Я сунула в задний карман все, что дал мне клерк, и вышла наружу. Надо было сделать что-нибудь конкретное, что-нибудь, что вернет меня к себе. И я позвонила сестре.

— Эви?

— Ой, Жасмин, как я рада, что ты позвонила.

— У тебя усталый голос.

— Естественно. И-Джей весь день плачет без передышки. Слушай, это же неправильно?

Еще бы. Но я в этом не разбираюсь абсолютно.

— Ты педиатра вызывала?

— Да нет, я знаю, что он скажет — колики. — Голос у нее задрожал. — Я, наверное, не мать, а ехидна, раз не могу сделать, чтобы она не плакала!

Ну вот тут уже я как-то что-то могу.

— Эви, ты потрясающая мать, говорю тебе по опыту. Я видела, как ты с ней обращаешься — ну, и у меня у самой была мать никуда не годная. Так что я знаю, что говорю. Просто очень трудно, когда ребенок все время плачет, и у тебя уже от одного недосыпания крыша едет. Я сама на всех огрызаюсь, а я же всего пару дней у вас провела. Но вы справитесь, и все будет хорошо. О'кей?

После долгой паузы:

— О'кей.

— Я что-то не то сказала?

— Да нет, но… обычно ты мне говоришь, что делать, я это делаю, и все идет на лад.

— Так было, когда мы играли на одном поле, — ответила я и улыбнулась, услышав ее тихий смех. — Ты просто больше верь себе, и все будет нормально. Вы же с Тимом знаете И-Джей так, как никто ее не знает, включая педиатра. И поспи немного, тебе необходимо. А то мешки под глазами будут такие, что в них можно будет зимнюю одежду хранить.

— Ладно. А как у тебя там?

Еще не знаю. Кажется, моему начальнику-вампиру надо позировать для собственного календаря, а у меня рецидив. А в остальном…

— Все у меня в порядке. Позвони, когда сможешь, о'кей?

— О'кей, я тебя люблю.

— И я тебя.

Несколько восстановив равновесие контактом с самой стабильной личностью из всех моих знакомых, я обогнула здание, выходящее фасадом на фестивальную площадку. Пробираясь через первый слой автомобилей на парковке, я отвлеклась от самоедства, увидев возле какой-то изгороди зеленое сияние, маскировавшее большой мусорный ящик. Оно становилось ярче, меняя цвет от сосновой хвои до спелого лайма.