|
- Звезды, - начал он, - чем-то похожи на людей. Спокойные и благонамеренные никогда не привлекают к себе особого внимания. Они тоже нам кое-что рассказывают - но гораздо больше можно узнать от тех, которые сорвались с привязи. - А что - со звездами часто такое случается? - Каждый год в нашей Галактике происходит около сотни взрывов - но все это обычные новые. В своем максимуме они ярче нашего Солнца примерно в сто тысяч раз. Сверхновые появляются гораздо реже, но зато они - явление воистину грандиозное. Мы все еще не знаем, почему так происходит, но сверхновая сияет в несколько миллиардов раз ярче Солнца. Некоторые из них превосходят светимостью все звезды нашей Галактики, вместе взятые. Уагнэл помолчал, давая своему слушателю время проникнуться благоговением перед могуществом космических сил. - К сожалению, - продолжил он, - за все время существования телескопов ничего подобного не случалось, Последняя сверхновая нашей Галактики появилась около шести столетий назад. В других галактиках их было сколько угодно, но это слишком далеко, чтобы провести хорошее исследование. А эта сверхновая - если она сверхновая - вспыхнула прямо у нас под носом. Через пару дней все станет ясно. А уже через несколько часов она будет ярче любого другого светила - за исключением Солнца и Земли. - А что можно от нее узнать? - Взрыв сверхновой - самое грандиозное из природных явлений. Мы посмотрим, как ведет себя материя при условиях, в сравнении с которыми центр ядерного взрыва - полный штиль в холодную погоду. Но если вы - один из тех людей, которым просто необходимо, чтобы из всего была какая-то практическая польза - задумайтесь: разве не важно выяснить, что именно заставляет звезду взорваться? А то вдруг и нашему Солнцу захочется выкинуть подобный фокус. - В каковом случае, - возразил Садлер, - я предпочел бы ничего не знать заранее. Скажите, пожалуйста, а были у этой новой планеты? - Неизвестно - и никогда не будет известно. Но такое бывает довольно часто - ведь планеты есть по крайней мере у каждой десятой звезды. От неожиданной мысли сжималось сердце. В любой день и час где-нибудь во Вселенной целая солнечная система со своими несчетными мирами и цивилизациями падает - словно брошенная чьей-то безразличной рукой - в космическое горнило. Ну, не обязательно, но вполне возможно. Жизнь - феномен нежный и хрупкий, балансирующий на тонком лезвии между холодом и жарой. Но человеку, видимо, не хватало природных опасностей. Сам, собственными своими руками он складывал себе погребальный костер. *** Такая же мысль появилась и у доктора Молтона, однако, в отличие от Садлера, он смягчил ее другой, более оптимистической. Nova Draconis вспыхнула в двух тысячах световых лет от Земли, ее свет несется сквозь Вселенную со времен Христа. По пути он омыл уже сотни солнечных систем, привлек внимание обитателей тысяч миров, да и сейчас, прямо в этот момент его наблюдают какие-то другие астрономы, разбросанные по поверхности огромной, диаметром в четыре тысячи световых лет, сферы. Их приборы, вряд ли сильно отличающиеся от земных, ловят излучение умирающего светила, уходящее все дальше и дальше в неизведанные глубины Вселенной. И уж совсем странно подумать, что через несколько сотен миллионов лет некие бесконечно далекие наблюдатели, для которых вся наша Галактика - не более чем тусклое пятнышко, заметят, что этот островок Вселенной почти мгновенно удвоил свою яркость. Доктор Молтон стоял у пульта управления. Когда-то эта комната, служившая ему одновременно лабораторией и мастерской, почти не отличалась от прочих помещений Обсерватории, однако личность хозяина наложила на нее заметный отпечаток. В одном из углов красовалась ваза с цветами - предмет, мало соответствующий обстановке, но одновременно приятный. |
