|
- Так вы что, - изумленно уставился на него практичный сын Луны, - не договорились по телефону? Оправдываться было бессмысленно; причуды бестолковых, старомодных землян не вызывали у энергичных колонистов ничего, кроме насмешки. (Кстати сказать - упаси тебя Бог назвать их "колонистами".) К счастью, предосторожность оказалась излишней; нужный Садлеру человек открыл дверь, мальчишка весело попрощался и побежал по коридору, насвистывая свеженький, только-только с Марса мотив. - Не знаю, - неуверенно начал Садлер, - помните вы меня или нет. Я познакомился с вами в Платоновской Обсерватории, во время битвы при Пико. Бертрам Садлер. - Садлер? Садлер? Извините, что-то никак не могу припомнить. Но вы заходите, заходите - мне всегда приятно встретиться со старым товарищем. Садлер с любопытством озирался - в личную квартиру обитателя Луны он попал впервые. Как и легко было ожидать, она ничем не отличалась от привычных, земных. Являясь всего лишь одной из ячеек огромного улья, квартира эта все равно была домом; с той поры когда многие люди жили еще в отдельных, изолированных друг от друга домах, миновало уже два столетия, за это время слово "дом" сильно изменило свое значение. И все же была здесь некая вещь, чересчур старомодная для любого земного жилища. Половину одной из стен гостиной покрывала подвижная, меняющаяся роспись, каких Садлер не встречал много уже лет. Заснеженный горный склон, а внизу его - крошечная альпийская деревушка. Несмотря на удаленность пейзажа, каждая его деталь - и кукольные домики, и игрушечная церковь - выступали с кристальной ясностью и отчетливостью, как в перевернутом бинокле. По другую сторону деревушки тянулся новый склон; он поднимался все круче и круче, переходя в величественный пик, увенчанный белым вымпелом сдуваемого ветром снега. Судя по всему, пейзаж был самый настоящий, записанный лет двести назад. Хотя - как знать, на Земле и сейчас всякое можно встретить. Садлер сел на предложенный ему стул и сумел наконец толком разглядеть человека, ради встречи с которым он, подобно нерадивому школьнику, сбежал от важных и срочных дел. - Так вы меня не помните? - Боюсь, что нет; к сожалению, у меня вообще очень плохая память на имена и лица. - Удивительного мало, ведь я постарел с того времени чуть не в два раза. А вот вы, профессор Молтон, совсем не изменились. Вы были первым человеком, который заговорил со мной по пути в Обсерваторию. Мы ехали из Сентрал-Сити монорельсом и смотрели, как солнце прячется за Апеннины. Это было незадолго до битвы при Пико, в первый мой приезд на Луну. Садлер видел, что хозяин дома искренне озадачен. (Так ведь тридцать лет прошло, и не суди обо всех по себе - редко у кого бывает такая, как у тебя, фотографическая память.) - Ничего, - сказал он, - трудно было бы и ожидать, что вы меня вспомните, я ведь не из ваших коллег. Я не работал в Обсерватории, а только заезжал туда, и совсем ненадолго. Я не астроном, а бухгалтер. - Да? Было видно, что Молтон силится вспомнить - и не может. - Однако меня привели в Обсерваторию совершенно другие дела - хотя я и притворялся бухгалтером. В тот момент я был правительственным агентом, расследовал утечку информации. По лицу Молтона скользнуло удивление, и ответил он не сразу. - Да, что-то такое припоминаю. Но вот фамилия - фамилия совсем из головы вылетела. Это же так давно было. - Да, конечно, - откликнулся Садлер, - но есть вещи, которые вы никак не могли забыть. Прежде чем продолжать, я хотел бы подчеркнуть один существенный момент. Мой к вам визит носит сугубо неофициальный характер. Теперь я не имею никаких побочных занятий, я только бухгалтер, и вполне процветающий. |
