Но они растут всё быстрее и быстрее, Сесилия, всё более интенсивно с течением времени. Природа нарастает всё более толстым слоем на маленького ребёнка, однажды появившегося на свет. В тот момент, когда Творец выпускает вас из своих рук, тела у вас такие же чистые и гладкие, как и у ангелов небесных. Но это только снаружи, потому что грехопадение уже началось. В телах бурлят плоть и кровь, то, что не позволяет вашим телам жить вечно.
Сесилия прикусила губу. Она не любила разговоров о теле. К тому же ей не нравилась мысль о том, что она начала взрослеть.
— У Лассе до двух лет на голове не было ни одной волосинки, — сказала она.
— Можешь мне этого не рассказывать.
— Может, ты знаешь, что в больнице я принимала очень сильные лекарства. Из-за них я потеряла почти все волосы.
Он кивнул:
— Тогда мы ещё больше были похожи друг на друга.
— Вообще-то мне следовало пройти этот курс лечения ещё раз, но потом мы передумали…
— Это я тоже знаю.
— Бабушка переубедила всех, даже врачей. Стоит ей только начать, и она становится совершенно бесподобной. Так что мы просто упаковали чемодан и уехали из больницы домой. Но несколько раз в неделю приходит Кристина. Она — медсестра…
— Я знаю всё это.
Сесилия перевела взгляд на потолок. Так она лежала, размышляя обо всём, что происходило в последние месяцы. Вскоре она вновь повернулась к Ариэлю:
— А ты точно самый настоящий ангел?
— Я говорил, что ангелы не врут.
— Но если ты врёшь, тогда ты не ангел, и значит, вполне вероятно, что ты всё-таки врёшь.
Он тяжело вздохнул:
— До чего же замысловата эта ваша недоверчивость!
Сесилия почувствовала, как у неё по телу прокатилась волна холодной дрожи. Неужели это от того, что она была такой недоверчивой?
— А можно мне задать тебе типичный глупый вопрос? — сказала она.
— Спрашивать никогда не глупо.
Она немножко помолчала, а затем поинтересовалась:
— Ты мальчик или девочка?
Ариэль разразился звонким смехом, напомнившим Сесилии звуки, которые она извлекла, наигрывая мелодию на наполненных водой бутылках. Этот смех было так весело слушать, что она повторила свой вопрос:
— Так ты мальчик или девочка?
Наверное, Ариэль видел её насквозь, потому что он ещё немного посмеялся и только потом ответил, но на этот раз смех его был немного наигранным:
— Это был очень земной вопрос.
Сесилия почувствовала себя несправедливо обиженной. Между прочим, он сам только что сказал, что спрашивать никогда не глупо.
— На небесах не существует таких удивительных различий, — заверил Ариэль. — Но ты можешь считать меня «мальчиком», и тогда нас будет по одному каждого пола.
— А почему же тогда здесь существуют такие «удивительные различия»?
— Мы об этом уже говорили. Должно существовать два разных пола, чтобы на свет могли появиться дети. Ты это знаешь, Сесилия. Вообще-то ангелам не очень весело разговаривать о таких вещах.
— Извини!
— Да нет, всё в порядке. Бог не создал бы мальчиков и девочек разными, если бы им не предстояло стать мужчинами и женщинами и производить на свет детей. Может быть, когда Он раздумывал над тем, как бы это всё устроить, ничего другого Ему просто не пришло в голову. А у тебя самой есть предложения получше?
— Я не знаю.
Он распалился:
— Если бы вы размножались почкованием, ты бы обязательно спросила почему. Но независимо от существующего положения вещей, всё могло бы быть совершенно иначе. Например, вы могли бы жить под землёй, а не ползать по ней. Наверняка можно было бы построить города и деревни под землёй, если бы только для этого существовали необходимые условия. |