Так, за разговором, они спустились на первый этаж. Надо сказать, Радиму эта ночлежка не понравилась, не дом, не убежище, именно ночлежка. И пахло там плохо — немытыми телами. Оно и понятно, сомнительно, что у них тут есть, где помыться и постираться. Нет, конечно, они откуда-то таскают воду, но водопровод тут не работает, а природного источника, поблизости точно не было.

— Колодцы роем, — ответил ему Иван, когда Вяземский поинтересовался, откуда вода. — Иногда тут идут дожди, редкие и несильные, воду собираем. Небо-то у нас всегда одинаковое, но там, в вышине, за этой серостью определенно что-то есть.

Радим кивнул и, стараясь не морщиться, пошел дальше за Холодным.

Оба кандидата на выход нашлись быстро. Кто-то из подростков, повинуясь приказу Старпома, быстро пробежался, нашел их и привел к начальству.

— Люди нервничают, — тихонько заметил Иван, глядя, как народ, завидев нового человека в хорошей одежде, и никак не растерянного попаданием в зазеркалье, стали подходить поближе.

— Звали? — засунув руки в карманы, вполне себе по деловому поинтересовался мальчишка лет восьми. Рядом с ним стоял мужик, тощий, нескладный, высокий, с унылым лицом.

— Звали, — кивнул Иван. Он опустился перед пацаном на одно колено. — Илюха, есть шанс вернуться домой к нормальной жизни, и у тебя, и у Зануды, остальные провели тут больше года, и уже вросли в зазеркалье. Школа, друзья, ты можешь уйти прямо сейчас.

— Нет, — решительно мотнул головой пацан, взгляд его стал злым и колючим. Он сделал шаг и обнял Ивана за шею. — Нет, батя, никуда не пойду, тут мой дом и моя семья.

На глазах Холодного навернулись слезы счастья, он с превосходством посмотрел на Старпома.

— А я хочу уйти, — не дожидаясь вопроса, выдал мужик с унылым лицом. — Пожалуйста, отпустите меня, там жена, детки. Олька, младшая, только говорить начала, вы бы слышали, как она смешно слова коверкает.

— Заткнись!

— Засохни!

— Достал, — раздалось от стоящих поодаль людей несколько. — Сколько можно про твой выводок слушать?

— Пацана не возьму, — наконец, произнес Вяземский, — он сделал свой выбор. А этого унылого заберу, как и договаривались. Мне нужно знать точно, сколько времени он тут провел.

— Ходок⁉ — слово пронеслось, словно ветер, среди потеряшек.

— Ходок, забери меня тоже, — из толпы, распихивая людей, вырвалась молодая девчонка лет двадцати, грязная, чумазая, в драных джинсах.

— Куда, Киса? — цыкнул Старпом. — Ты здесь полтора года. Все, нет тебе пути назад.

— Извини, — виновато развел руками Радим, — но ты уже часть зазеркалья, умрешь, и двух дней там не прожив. Это только исконные жители могут и там, и тут жить, а вы все уже только тут. Мне жаль.

Девушка рухнула на пол и заревела. Из толпы выбралась какая-то женщина лет сорока и, подняв, увела куда-то в глубину зала.

— Ходок, передай моим родным, что я жив-здоров. Я тебе телефон скажу.

Радим отрицательно покачал головой.

— Нет, не передам, — твердо произнес он. — Зазеркалья для обычных людей не существует, там вы пропали без вести. Те, кто тут дольше пяти лет, объявлены умершими, и не буду я изображать экстрасенса, который может найти потерянного. Простите, но я ничем не могу вам помочь, — о договоренности с Иваном он, естественно, умолчал.

Радим посмотрел на Зануду, унылое лицо которого просто светилось от счастья.