|
Если я вас называю Вечным Отцом, то потому, что вы заставили Его говорить... - Клянусь честью, ни слова не понимаю во всем этом. - Я постараюсь быть ясным. Приняв решение не терпеть гонений, уверенный, что наше население восстанет не раньше, чем услышит глас Божий, зная, как и ты, что времена чудес прошли, и желая тем не менее, чтобы Святой голос призвал наших братьев к оружию, так как наше смирение не уменьшает жестокостей Людовика XIV, я придумал месяца три тому назад план, который и сообщу тебе. Придумал я его благодаря тебе, так как он явился следствием наших долгих разговоров о мозговом возбуждении. - Я прекрасно помню этот наш разговор, - проговорил, все более и более удивляясь, Клодиус. - Это было в мою последнюю поездку в Женеву. Он касался письма Паскаля о духовидцах и исступленных. - Совершенно верно. Наутро я отправился в Манд. По моему возвращению я солгал тебе: я рассказал, будто под влиянием нашей беседы побился об заклад с де Вертейлем, утверждая, что возможно на научных основаниях довести иное молодое воображение до пророческого исступления. - Но в таком случае, Авраам, если все это было вранье, к чему же тебе послужили те записки о средствах добиться этого печального явления, которые я тебе дал? Я составил для тебя почти законченное сочинение о действительном и искусственном возбуждении, так как ты должен был ссылаться на эти сведения, побившись о заклад. - Я соврал тебе, о, скромный и простодушный ученый, чтобы получить от тебя, не возбуждая подозрений, необходимые познания, способные послужить осуществлению моих замыслов. И я достиг своей цели, - проговорил дю Серр с горделивым волнением. - И теперь, видишь ли, мне так же легко заставить звучать в наших горах Божественный голос, как затрубить в рожок. - Авраам, ты меня пугаешь! - сказал, побледнев, Клодиус. Он начинал догадываться о страшной истине. - Вот как я это сделал, - начал стекольщик. - По новому королевскому указу, все дети гугенотов должны быть заключены в монастыри для подготовки к отречению. Этот жестокий указ привел в отчаяние наших севенцев. Моя жена, которая всегда отличалась благотворительностью... - Не найти женщины более богобоязненной и добросердечней! - прервал Клодиус. - Моя жена, - продолжал дю Серр, - объездила в глубочайшей тайне, все наши приходы. Она предложила родителям, боявшимся лишиться своих детей, отдать их ей, обязуясь сохранять это в тайне. Они не поколебались отдать их нам: мы обязались воспитывать их в нашей религии; паписты, напротив, принуждали бы их к отречению. Но раз дети очутились в нашей власти, я пустил в ход твои редкие наставления, Клодиус. Они дали хорошие результаты. Вот почему я сказал тебе, что создаю пророков. Добряк доктор смотрел на дю Серра с изумлением и испугом. - Авраам, это невозможно, ты этого не сделал, - сказал он ему. - Ты не злоупотребил так безбожно наукой, в которую я тебя посвятил. Ты не произвел над Божьими творениями такого страшного опыта... Ты не... - Молчи! - прервал дю Серр доктора. - Они поют свой вечерний псалом. Послушай их. Действительно, тот же хор детских голосов, то же жалобное подземное пение, так сильно напугавшее Селесту и Габриэля, доносилось до собеседников. |
