Трубка зашлась короткими гудками, старик упал лицом в подушку и мелко затрясся лопатками. Моня засуетился, облизывая языком все, что было доступно вне одежды: седой лысоватый затылок, худую шею, острые локти и поясницу под задранной домашней пижамой.

Ювелир сел, обнял пса, вытирая об его шерсть остатки слез, и заглянул в карие глаза под кудрявыми бровками.

– Вишь все как? – спросил он Моню. – Тем более другого пути нет. Надо уезжать.

* * *

Чартерный рейс до Катманду с пересадкой в Дели улетал из Шереметьева в шесть вечера. Далее из Непала до Лхасы с перерывом почти в сутки отправлялся другой самолет.

Адам Иванович, с рюкзаком за спиной, сумкой, набитыми сухим кормом и лекарствами для Мони, а также клеткой-переноской, решил выезжать загодя ранним утренним аэроэкспрессом с Белорусского вокзала.

Девочка-Мальвина из турагентства заверила, что этот чартер уникален и разрешает брать в салон собаку до семнадцати килограммов. К старости Моня исхудал и весил шестнадцать.

Стоял ноябрь. Ночной морозец хватал за щеки, с неба летела колючая белая крупка. Землю будто застелили белой простыней, перед тем как окончательно разложить сугробы подушек и укрыть снежным одеялом. Над деревьями кружилась и орала стая воронья. На фоне классического каркающего оркестра отчетливо солировала картавая птица с явным нерусским акцентом.

– Квааа! – исступленно кричала она. – Квааа!

Адам с Моней втянули ноздрями воздух и поплелись к метро. Перед мусорными баками, за которыми еще не приехала уборочная машина, остановились. Старик похлопал себя по карманам. В левом нагрудном нащупал черный бархатный мешочек на завязочках – в таких он выдавал клиентам заказы. Сейчас прямо под сердцем в нем лежал ангел-бриллиант. Из кармана брюк достал ключ от квартиры в форме буквы «Р», висящий на большом кольце, и покачал его на указательном пальце. Запасной набор ключей он вчера отдал Мире.

– Ну что? – спросил он Моню. – Обратно дороги нет?

Моня поднял на него мохнатые глаза и заскулил.

– Больше не вернемся, – ответил сам себе старик и швырнул ключ в открытый мусорный контейнер.

Железка с глухим звуком упала где-то совсем рядом с краем бака – резервуары были доверху забиты отходами. Дальше – первые пустые вагоны метро и первый поезд аэроэкспресса. За окном, словно засвеченная фотопленка, пролетала кромешная мгла. Сквозь нее с трудом можно было различить кардиограмму деревьев и домов.

– Скоро перед глазами будет совершенно другой пейзаж, – сказал Адам Моне.

Пес зарыл морду в колени и тяжело вздохнул. Аэропорт, поразивший ярким светом и круглосуточной кутерьмой, встретил парочку равнодушно-любезно.

Адам Иванович спросил у работников, где находится ветконтроль, и повел пса по направлению вытянутой руки по долгим монотонным коридорам. У ветеринарного кабинета очереди не было. Заспанный врач проверил документы, осмотрел Монину морду, просканировал микрочип между лопатками, проштамповал стопку бумаг и пожелал удачного полета.

До начала регистрации оставался вагон времени. Старик опустился на железное кресло, прижал к ногам Моню и закемарил. Мимо них шли люди, катились чемоданы, мигали табло прилетов и вылетов.