Глава 28

Моня

Очнулся Адам, когда регистрация была в полном разгаре и к стойкам витиеватой змеей ползла длинная очередь. Неспешно продвигаясь в толпе, он достал документы и за метр до цели посадил Моню в переноску.

Когда подошел его черед, он улыбнулся красивой девушке в синей жилетке и зеленом шейном платке, и протянул бумаги.

– Багаж будет? – спросила его красавица.

Адам поставил сумку на ленту, девушка ловким движением приляпала к ней наклейки и отправила в неизвестном направлении.

– Собаку беру в салон. Она весит шестнадцать килограммов, – сказал старик, водружая на ленту клетку с Моней.

– Собака не полетит, – заявила регистраторша.

– В смысле? На нее билет, паспорт, документы ветконтроля! – сжался Адам.

– В связи с непредвиденной ситуацией авиакомпания вынуждена была поменять борт. Он не приспособлен к перевозке животных, – отрапортовала красавица.

– Что вы такое говорите? У меня билет, вы отправили в самолет мой багаж. Что же я сделаю с собакой?

– Вам придется расстаться, – равнодушно сказала девушка.

– Вы в своем уме? – закричал Адам Иванович.

– Я сейчас позвоню в специальную службу, ее заберут в приют, как и всех брошенных в аэропорту животных, – безучастно ответила регистраторша.

– Вот сволочи, что делают! – шипела сзади ошалевшие пассажиры.

– Ну так вы летите? Или нет? Принимайте решение! – напирала красавица. – Видите, сколько людей вас ждут!

Адам автоматически снял переноску с ленты и открыл дверь. Моня, пятясь тощим задом, вылез из клетки и боком, не сводя с хозяина взгляда, отошел в сторону.

Змеевидная очередь в могильном молчании расступилась, образовав арену с двумя главными героями. Пес, припадая на правую заднюю лапу, дрожал всем телом. Старик, ослабевший на ту же ногу, постепенно оседал, роняя на мраморный пол бумаги.

Предчувствие предательства висело в воздухе и давило горло невольных зрителей смертельным ошейником. Карие глаза собаки, блестящие от влаги, переполнились, крупные слезы утонули в седой шерсти.

Жгучая боль раскаленным шипом прошла сквозь сердце Адама. Он схватился за грудь, наткнувшись пальцами на мешочек с бриллиантом в кармане рубашки.

– Тибет. – Ангел словно сам выжигал металлом сердечную мышцу. – Ты никогда не увидишь Тибет.

Моня, худой, беспомощный, потерявший веру, медленно развернулся и побрел прочь от стойки с хозяином. Очередь ахнула, расступившись еще раз и пропуская несчастную собаку.

Шаг за шагом, хромая и теряя силы, пес впервые за свою жизнь ковылял в противоположную от Адама сторону. Обрубок хвоста его, торчащий строго вверх, опустился, поджавшись к костлявой попе.

– Нет! – завопила маленькая девочка в толпе. – Не смейте!

Звонкий голос разорвал пелену всеобщего столбняка. Старик вцепился в левый карман и с треском оторвал его от груди. Вместе с куском клетчатой рубашечной ткани в сторону стойки полетел какой-то черный мешочек, а Адам упал на колени и истошно закричал:

– Моня-а-а! Мы никуда не едем!

Пес, не поверив в чудо, обернулся, тряхнул головой и, как дурачок, козлом запрыгал на месте.