— Так я и знала!

Мне не понравилось ее поведение, но от комментариев я воздержался. Мархалева, тем временем, без всяких причин погрустнела, задумалась и спросила:

— Роберт, вы здесь ничего не брали?

Я усмехнулся:

— Может и брал, здесь все мое.

— Да, вы правы, — согласилась она и задала еще более странный вопрос: — А моего вы ничего не брали?

— Где? У себя? В моем доме?

— Да-да, именно в этой комнате. Так вы не брали кое-что мое?

Я рассердился:

— А поконкретнее можно?

Она вздохнула и обиженно сказала:

— Хорошо, вы не брали мой диктофон? Он лежал под диваном.

На всякий случай я предупредил:

— Только не говорите, что он упал и случайно под диван закатился. Все равно не поверю.

Мархалева с жалостью посмотрела на меня и сообщила:

— Роберт, когда речь идет о вашей жизни, хороши все приемы. Да, я положила под диван диктофон, он включается автоматически от голоса. Надеюсь, ваш разговор с Заславским мне удалось записать. Но где он? Где мой диктофон? Роберт, прекратите шутки. Сейчас же отдайте.

— Я не могу вам отдать то, чего не брал…

И тут меня осенило: Мария! Как она вздрогнула, когда я вошел. Она закрывала сумочку. А как воровато отвела глаза. Но если диктофон попал к ней, то…

— Ка-та-стро-фа! — завопил я. — Что вы наделали, глупая женщина! Все пропало! Все пропало!

— Да что пропало? — удивилась Мархалева.

— Мария только что нашла ваш диктофон, — сообщил я и, подражая Заславскому, схватился за голову. — Она его унесла! Теперь она все узнает!

Я подскочил к Мархалевой, схватил ее за руки и закричал:

— Сейчас же говорите, когда вы подложили под диван диктофон?

Она смутилась:

— Почему я должна вам говорить?

— Потому, что я хочу знать как долго он там лежал.

— Ах вот в чем дело, — сообразила она, — хотите знать хватит ли пленки на ваш разговор с Заславским. Не волнуйтесь, хватит. Я уверена, что ваш разговор записан.

— Спасибо, вы успокоили меня, — с безысходностью отпуская ее руки, сказал я. — Теперь последним подлецом себя чувствую. Но почему вы так уверены, что пленки хватило? Вас же не было здесь много дней…

И тут я понял в чем дело: Кристина! Уже и сестра против меня! Все пляшут под дудку Мархалевой!

Кристину я нашел в своем кабинете. Втянув голову в плечи, она сидела на диване и была похожа на больную курицу. Все в ней говорило: да, я виновата, поэтому пожалейте меня. Я еще больше разозлился, подлетел к сестре и, потрясая кулаками, заорал:

— Так вот ты какая! Пригрел змею на шее! Как ты посмела?

Мархалева была тут как тут. Она хватала меня за руки и сердобольно причитала:

— Роберт. Успокойтесь. Роберт. Как вам не стыдно.

Кристина с беспомощным удивлением уставилась на нее.

— Я ему ничего не говорила, — успокоила ее Мархалева. — Он сам догадался.

— Как тут не догадаться? — завопил я. — Кристя, и ты пошла на это? Подслушивала в моем доме? Все мои разговоры?

— Роби, я не подслушивала, — заплакала сестра, — а всего лишь меняла пленку в диктофоне. Я старалась ради тебя. Ты упрямый, никому не веришь, а тебе грозит опасность.

— И эта опасность стоит перед тобой, — изрек я, указывая на Мархалеву.

— У меня есть аргументы, — невозмутимо сообщила она.