– Вы тоже на вершину? – вместо ответа спрашивает водительница.

– Ох, может быть! – Женщина не без опаски глядит на огромную гору впереди. – То есть я бы хотела туда добраться, – смеется она, – но пока я наслаждаюсь каждым шагом моего пути.

И этот ответ вызывает у водительницы раздражение. Она отчаянно желает покорить вершину и не приемлет иных целей. Ей также не нравится, что женщина-пешеход прикрывает от нее свою корзину, не позволяя разглядеть, что лежит внутри.

Водительница резко жмет на газ. На том они и расстаются.

По пути она то и дело заглядывает в боковое зеркало, не в силах забыть решительное лицо женщины, ее уверенную походку и необычную скрытность, и так увлекается, что съезжает под откос. Последнее, что она успевает заметить, прежде чем угодить левым передним в яму, это как женщина сворачивает в ближайшее поле и исчезает из виду. Какая досада! Теперь она не узнает, куда женщина идет и что несет в корзине. А она, признаться, надеялась всю дорогу подглядывать за ней в зеркало.

Машина засела в канаве намертво – ни туда ни сюда. Она стоит на пустынной дороге где-то у черта на куличках совершенно одна. Хуже того, ее телефон перестал ловить сигнал. Она устала и растеряна. Куда ей теперь податься? Она совсем уже было отчаивается, когда вдруг издалека доносится музыка и топот копыт.

Она поскорее отряхивает с одежды приставшую грязь и ветки и ждет, прислушиваясь к мелодии, которую исполняют на трубе, и невольно улыбаясь – уж больно веселый мотив! Вскоре на дороге показывается празднично украшенная старинная открытая повозка, борта которой обиты красным бархатом, расшиты золотыми ангелами с трубами, величественными львами и арфами. Гривы лошадей переплетены золотыми лентами. В повозке сидят и играют музыканты – целый оркестр. У всех шестерых роскошные церемониальные костюмы и на головах золотые цилиндры. Впереди сидят два кучера в красных с золотым шитьем военных куртках. Когда натягивают поводья, повозка останавливается и музыка смолкает.

– Добрый день! – весело кричит ей один кучер.

– Привет, – отвечает она, наповал сраженная диковинным зрелищем. В оркестре пять медных духовых и ударник. Огромный бас-барабан висит на одном борту, грозя перевернуть всю повозку.

– Вы сломались? – спросил тромбон.

– Машина сломалась. А я почти.

Они смеются. Ударник выбивает дробь, сопровождающую шутки, – как принято в цирке или кабаре.

– Я ехала за какой-то женщиной, а потом она взяла и свернула в поле, и я ее потеряла.

– Она пошла через поле? Но тут нет прохода, – говорит трубач.

– У нее, видимо, своя дорога, – отвечает она, чувствуя привычный укол ревности.

– Прыгайте к нам, – предлагает трубач.

Оркестранты, свесившись через борт, так что повозка кренится на одну сторону, смотрят на нее.

– А куда вы едете? – спрашивает она.

– Мы едем вперед, крошка, на самый верх! – нараспев объявляет ударник, и они все азартно импровизируют.

– Вперед? На самый верх?– переспрашивает она, когда они умолкают.

– Конечно!

– Отлично, ребята! Этого-то мне и надо. Возьмите меня с собой!

– Берем! – восклицает бас-тромбон. – Прыгайте на борт.

Она забирается в повозку. По пути оркестр играет без перерыва. Ее просто сносит от восторга. Она слушает и постоянно оглядывается: ей нужно знать, кто следует за ними, кого они обогнали и кто вот-вот обгонит их.