|
Он не просто так стал зятем Верреса – на то было много при-чин. Имея три хороших легиона, он едва сумел выиграть сражение на суше против двадцати че-тырех тысяч всякого сброда и необученных критян, которыми командовали не солдаты, а моря-ки. – Ужасно, – сказал Помпей, мрачно качая головой. – Ответь, Цезарь, к чему драться на су-ше, когда пираты орудуют на море? Хорошо говорить, что следует ликвидировать их наземные базы, но если не поймаешь их на море, то не разрушишь их средства к существованию – кораб-ли. Современный морской флот – это не Троя, где можно было сжечь вражеские суда, вытащен-ные на берег. Пока большинство из них сдерживают твои силы, остальные наберут команды и где-нибудь в другом месте сформируют новый флот. – Да, – кивнул Цезарь, – до сих пор именно в этом вопросе все, от Антониев до Ватия Исаврийского, допускали ошибку. Жгли деревни и грабили города. Нужен человек с настоящим талантом организатора. – Именно! – воскликнул Помпей. – И этот человек – я, обещаю тебе! Если мое доброволь-ное бездействие в последние два года и было бесполезно в других отношениях, оно дало мне время подумать. В Испании я просто опускал рога и вслепую лез в драку. Теперь все иначе. Сидя у себя дома, я разрабатывал план. Прежде чем я выйду из Мутины, я должен знать, как мне выиграть войну. Мне нужно было подумать обо всем заранее, и не только о том, как построить дорогу через Альпы. Нужно подсчитать, сколько легионов потребуется, сколько всадников, сколько денег собрать в моем походном сундуке. Кроме того, нужно научиться понимать моего врага. Квинт Серторий был блестящим тактиком. Но, Цезарь, тактикой войны не выиграешь. Стратегия нужна, стратегия! – Значит, все это время ты размышлял о пиратах, Магн? – Да. Продумал каждый аспект, до последней мелочи. Карты, шпионы, корабли, деньги, люди. Я знаю, что делать. Помпей демонстрировал совсем другую уверенность, чем раньше. В Испании была по-следняя кампания Крошки-Мясничка. В будущем он не будет мясником. Никаким. Даже самым крошечным. Итак, Цезарь с интересом наблюдал, как выбирают десять плебейских трибунов. Конечно, Авл Габиний попал в их число. Он возглавил список победивших. А это означало, что он сдела-ется главой новой коллегии плебейских трибунов, которая приступит к своим обязанностям в пятнадцатый день нынешнего декабря. Поскольку плебейские трибуны вводили в действие новейшие законы и традиционно были единственными законодателями, которым нравились перемены, каждой влиятельной фракции в Сенате нужно было иметь по крайней мере одного плебейского трибуна. Включая boni, которые использовали своих людей, чтобы блокировать все новые законы. Самым мощным оружием плебейского трибуна являлось право вето, которое он мог применять против своих же товарищей, против всех других магистратов и даже против Сената. Это означало, что плебейские трибуны, принадлежавшие boni, не будут вводить новые законы. Они станут накладывать вето. И конечно, boni удалось выбрать трех своих ставленников – Глобула, Требеллия и Отона. Никто из них не блистал умом, но плебейскому трибуну от boni и не требуется быть умным. Он просто должен уметь произносить слово «вето». У Помпея имелось два отличных члена новой коллегии, чтобы добиться цели. Авл Габиний родился в незнатной и бедной семье, но он далеко пойдет. Цезарь понял это еще со времени осады Митилен. Естественно, другой человек Помпея был тоже из Пицена: некий Гай Корнелий. Не патриций и не член древнего рода Корнелиев. Вероятно, он был не так тесно связан с Помпеем, как Габиний, но он определенно не решится накладывать вето на любой плебисцит, который Габиний сможет предложить плебсу. Цезарь мог любопытствовать насчет дел Помпея, но здесь его интерес выглядел чисто тео-ретическим. На самом деле единственный новоизбранный плебейский трибун, который беспокоил его по-настоящему, не был связан ни с партией «хороших людей», ни с Помпеем Великим. |
