— Ну, а все же ссорились?

— Случалось она поругает за что-то. Не без дела, конечно. Я однажды козу на чердак запер. Гроза поднялась. А мне нужно было пасти Зойку. Тут же испугался и решил на чердаке переждать вместе с козой. А бабулька вздумала нас воротить и не увидела. Стала звать, кричать, Зойка услышала и отозвалась с чердака. Бабка глазам не поверила. Ну, как это коза на чердак влезла. А я полудурок вторым голосом, вместо козла заорал. Бабуля в нечистого поверила. Знала, что вся деревенская пацанва на лугу в шалашах от грозы прячется. И только скот наруже. Тут же непонятное приключилось. Бабка кричит не своим голосом, коза орет, вниз просится, а я держу изо всех сил, чтобы сдуру вниз не сиганула. Короче, бабуле жалко стало животину. Влезла на чердак. А я весь в говне, в моче, хуже нечистого. Ну, вот тут мне впервой за хулиганство досталось по заднице. Но не это было страшно, а то, что бабулька обидевшись, целую неделю сказки не рассказывала. Так строго наказала, я даже плакал, — признался человек.

— Сколько лет тебе тогда было?

— Двенадцать. А сказки я до самого десятого класса любил и слушал их. Это военка меня от них оторвала. Я потому на сеновалах с девками не отметился, что сказки уважал. Бабуля их много знала. И хоть неграмотной была, читать не умела, зато сама сочиняла. Все как на подбор добрые. Ни то, что нынешние, включишь и не только у детей, у взрослых мужиков волосы на всех местах дыбом встают, мыши в норы прячутся, тараканы и те в ужасе убегают. На сказках нашей бабули все восемнадцать внуков выросли. И в люди вышли, ни за одного не стыдно, каждый образование получил, работают, имеют семьи. Никто не опозорил род и фамилию, краснеть ни за кого не довелось. Все бабульку добром вспоминаем. С самого детства вложила в нас свое — уважение к людям, а главное, любовь и веру в Господа.

— А мне никто не читал сказок. Все к плите ставили, заставляли управляться с домом, особо с готовкой мучили. И мать, и бабка хозяйку из меня лепили. Ну и говорили, если плохо буду готовить, муж станет колотить, и дети быстро разбегутся из дома. Потому кулинарных книг со всякими рецептами полный шкаф. Бабка, как сокровищем, ими гордится. У нее они в полном порядке. Так и сказала, никому не даст покуда жива. А кому отдавать? Мы с мамкой давным-давно в них не заглядываем. Все нужное наизусть помним. Бабка моя не была сказочницей. Зато в доме всегда порядок поддерживался, и поесть приготовлено. Наши считали, что это для женщины главное. Без дела тоже никто не сидел. Всем работу находили. Дед вообще отдыхать не умел. Все чем-то был занят, вечно на своем чурбаке что-то шил, ремонтировал. Скучно жили и трудно, — пожаловалась Наталья.

— А кому легко приходилось? — удивился Николай неподдельно.

— Разве трудно пасти козу? Меня в твои годы заставляли печь торты и пироги. Шить наволочки и пододеяльники, вышивать их. Попробуй, задержись во дворе на лишние полчаса, отец всю задницу ремнем изрисует, если дед отнять не успеет. А как ругал. Я уже институт заканчивала, папка с занятий встречал, чтоб не приведись, ни с кем не встречалась.

— Жестокий человек!

— Самого так растили. От того сам злой как собака. Только мамка с ним справляется. Ее слушался. Но тоже не всегда. А я хочу растить ребенка без ремня и ссор. Чтоб не боялся, чтоб любил и слушался не из страха, из уважения. Я не люблю, когда дети плачут.

— А ты хочешь ребенка?

— Конечно! Иначе зачем вышла замуж?

— Зачем же сделала аборт от Алешки?

— Отец велел. Он не спрашивал. Отвез к врачу, там все быстро устроили. А чтобы не брыкалась, так вломил перед абортом, что я в кресле только и пришла в себя. Хоть дух перевела. Если б дергалась или отказалась, он бы урыл меня еще дома.

— А сама хотела оставить дитя?

— Трудно сказать.