|
Официант нахмурился. – Не думаю, что мы можем так сделать. – За такую цену вы должны приносить корову и прямо тут на столе проводить ритуальное жертвоприношение. Просто сделайте так, – и я протянула ему меню. Он его взял. Все еще хмурясь, официант повернулся к Жан-Клоду. – А вы, сэр? Жан-Клод одарил его легкой улыбкой. – Я не буду сегодня заказывать. – Не хотели бы вы тогда вина, сэр? Он никогда бы не упустил возможность съязвить. – Я не пью… вина. Я как раз отпивала колу, закашлялась, и разлила ее по всей скатерти. Официант засуетился – разве что не похлопал меня по спине. Жан-Клод рассмеялся так, что в уголках его глаз выступили слезы. Трудно было сказать наверняка при таком освещении, но я знала, что слезы были с оттенком красного. Знала, что на белоснежной салфетке остались розовые пятнышки после того, как он промокнул ей глаза. Официант удалился, так и не поняв, в чем шутка. Глядя через стол на улыбающегося вампира, я размышляла – поняла ли ее я, или сама была предметом шутки. Бывали вечера, когда я не знала, когда осыплется земля в могиле. Но когда он протянул мне через стол руку, я приняла ее. Определенно, предмет шутки. 8 В качестве десерта выступала малиново-шоколадная запеканка. Тройная угроза любой диете. По правде говоря, я любила обычные запеканки. Фрукты и ягоды, не считая клубники, и шоколад просто извращали чистый и воздушный творожный вкус. Но Жан-Клоду нравился такой вариант, и десерт у нас шел вместо вина, которое я упорно отказывалась заказывать к ужину. Я не переносила одного вкуса алкоголя. Так что Жан-Клод имел полное право на десерт. Кроме того, в этом ресторане не подавали обычных запеканок. Наверное, слишком безыскусно для них. Я съела всю запеканку, собрала с тарелки шоколад, но оставила его. Я была сыта. Жан-Клод поставил руку на скатерть, оперся щекой на нее и закрыл глаза, чуть не теряя сознание от желания смаковать последние намеки вкуса. Он моргнул, словно выходя из транса. Все еще опираясь на руку, он сказал: – У тебя еще осталось немножко взбитых сливок, ma petite. – Я сыта, – сказала я. – Это настоящие взбитые сливки. Они тают на языке и скользят по небу. Я покачала головой. – Я всё! Если съем еще что-нибудь, мне точно станет плохо. Он тяжко и долго вздохнул, и сел прямо. – Бывают ночи, когда ты приводишь меня в отчаянье, ma petit. Я улыбнулась. – Забавно, иногда я думаю про тебя так же. Он наклонил голову в полу-поклоне. – Touchе, ma petite, touchе! Он посмотрел мне за плечо и вдруг замер. Улыбка не сошла с его лица. Она была безупречной. Его лицо превратилось в пустую непроницаемую маску. И даже не оборачиваясь, я знала, что позади был кто-то, кто смог его испугать. Я уронила салфетку, и поднимая ее левой рукой, правой вытащила файрстар. Когда я снова села прямо, пистолет был у меня в руке, на коленях. Правда, стрелять в ресторане было плохой идеей. Хотя, знаете, это была не первая плохая идея, которая пришла мне в голову. Я обернулась и увидела, как между столиками и хрусталем к нам идет пара. Женщина казалась высокой, до тех пор, пока вы не видели ее каблуков. |
