|
Женщина казалась высокой, до тех пор, пока вы не видели ее каблуков. Шпильки, дюйма четыре. Я чуть не сломала ногу, пытаясь ходить на таких. Платье было белым, с квадратным вырезом декольте, облегающее, и более дорогое, чем весь мой наряд, даже если считать пистолет. Она была такой яркой блондинкой, что цвет волос сливался с платьем, на плечах было простое манто из белой норки. Волосы были забраны вверх и мерцали серебристыми и хрустальными огоньками бриллиантов, обрамлявших ее волосы, как корона. Она была белой, как мел, и несмотря на мастерский макияж, я знала, что сегодня вечером она еще ни от кого не питалась. Мужчина был человеком, но бьющая из него энергия заставляла в этом усомниться. Его загар был того чудесного темно-коричневого цвета, который может приобрести только оливковая кожа. Волосы у него были роскошно вьющиеся и каштановые, коротко подстриженные по бокам и сзади, но падающие волнами на глаза. Глаза были чисто карие и спокойно, даже радостно, смотрели на Жан-Клода, но радость эта была темной. Он был в белом костюме и шелковом галстуке. Они остановились рядом с нашим столиком, как я и думала. Все внимание красивого лица мужчины было направлено на Жан-Клода. С тем же успехом меня там могло и не быть. У него были очень резкие черты – от высоких скул до почти сломанного носа. Еще бы дюйм к каждой линии, и его лицо было бы некрасивым. Вместо этого, оно было ярким, притягивающим внимание, красивым – в полном смысле мужской красотой. Жан-Клод встал, не протягивая руки, с лицом прекрасным и пустым. – Иветт, давно не виделись. Она изумительно улыбнулась. – Очень давно, Жан-Клод. Помнишь Бальтазара? Она тронула мужчину за руку, и он тут же обнял ее за талию, легко поцеловал ее в бледную щеку. И, наконец, первый раз посмотрел на меня. Никогда не встречала такого взгляда у мужчин. Если бы он был женщиной, я бы сказала, что она ревнует. Английский вампирши был идеален. Ее акцент – чисто французским. – Конечно, я его помню, – сказал Жан-Клод, – время, проведенное с Бальтазаром, всегда было запоминающимся. Мужчина снова повернулся к Жан-Клоду. – Но недостаточно запоминающимся, чтобы удержать тебя с нами, – он тоже говорил как француз, но в акценте чувствовалась примесь еще какого-то языка. Словно смешали синий с красным и получили пурпур. – Я мастер на своей территории. Это то, о чем мечтают все, не так ли? – Некоторые мечтают о кресле в совете, – сказала Иветт. Ее голос все еще был мягким, но теперь в нем появились новые нотки – будто плывешь в темной воде, где водятся акулы. – Я не стремлюсь забраться столь высоко, – сказал Жан-Клод. – В самом деле? – спросила Иветт. – Именно так, – ответил Жан-Клод. Она улыбнулась, но ее глаза остались отстраненными и пустыми. – Посмотрим. – Тут нечего смотреть, Иветт. Я доволен тем, что имею. – Если так, то тебе нечего нас бояться. – Нам в любом случае нечего бояться, – сказала я. Говоря это, я улыбнулась. Оба посмотрели на меня так, будто я была собакой и выполнила интересный трюк. Мне они определенно начинали не нравиться. – Иветт и Бальтазар – послы совета, ma petite. – Ну и молодцы, – сказала я безразлично. |
