– Ничего, – буднично пожал плечами Сумароков. – Чисто, как в аптеке.

– Ни одного отпечатка?

– Представь себе. Затем и возвращался, а вовсе не для того, чтобы сэкономить Скоку электроэнергию. Заодно и окно закрыл.

– Ну, это как раз бабушка надвое сказала, он возвращался или там еще кто‑то был. Что вы долго‑то так?

– Да вот… – выругался эксперт, присев на корточки возле метрового участка, на котором след протектора отпечатался наиболее четко, – по больницам «тесто» собирали.

Он вынул из саквояжа целлофановый пакет, стал разминать в пальцах комки гипса.

– А скреплять придется знаешь чем? – Достал аэрозольную упаковку с аккуратной женской головкой на картинке. – Импортный лак, жена проснется – из дома выгонит.

– Голь на выдумки хитра. Что врач сказал?

– Сказал, что смерть наступила в час – в полвторого, – задумчиво ответил Сумароков, наблюдая за работой криминалиста.

Я так и думал! Но в это время Нечаев, Забаров и Бубенец, а также их спутник с темным прошлым и не менее темным будущим находились в КПЗ, братья Ардатовы – в больнице, а машину должны были отвести на милицейскую стоянку.

– Значит, был кто‑то еще, кого они высадили здесь перед тем, как ехать к Ардатовым? – предположил я.

– Нет, – уверенно сказал криминалист. – Остановиться и высадить – минутное дело, если бы за минуту из картера вытекало столько масла, они бы не доехали до улицы Ткаченко без дозаправки. А значит, тачка здесь стояла.

– Сколько? – спросил Сумароков.

– Этого не скажу, пока мы ее не найдем. Но по протектору вижу, что искать нужно не «шестерку».

Глава 4

8 августа 1996 г., четверг.

1

Бизнесмен Онуфриев – толстый и рыхлый, как квашня, молодой человек, похожий на комсомольского вожака восьмидесятых, – сидел на кожаном диване и пытался чем‑то занять потные, дрожащие руки: то засовывал их в накладные карманы красного пиджака с блестящими металлическими пуговицами, то усиленно протирал мятым носовым платком, тер о колени, убирал за спину.

– Да успокойтесь же вы наконец, Борис Ильич! – не выдержал Сумароков. – Голос его сможете узнать?

Онуфриев кивнул, затем помотал головой и снова кивнул.

Следователь вздохнул и уткнулся в протокол, чтобы скрыть улыбку.

В квартире было многолюдно. Васин с экспертом‑криминалистом склонились над трупом убитого телохранителя; менял лампочку в фотовспышке фотограф; два санитара с носилками ждали возле двери спальни, где лежал труп. Кроме нас с Кифарским и старшего наряда ППС лейтенанта Антипова милицию представляло еще человек восемь – начальник РУОП подполковник Демин вывел всех лишних за дверь.

Четырехкомнатная квартира улучшенной планировки, в которой жил Онуфриев, находилась в двухэтажном восьмиквартирном доме на улице Центральной. От картин на стенах (насколько я мог судить, весьма недешевых, хотя и не краденных из Третьяковки), канделябров, хрусталя и всевозможной аудиовидеоаппаратуры рябило в глазах. Под домом размещался гараж, где стояли натертые до блеска «мерседес‑600» Онуфриева и прогулочная «пежо» его супруги Лидии Афанасьевны. Бизнесмену эти игрушки были без надобности – его возил личный шофер на служебной машине.

– Ну хорошо, – отложил ручку Володя Сумароков и придвинул стул к трясущейся туше, – давайте еще раз все по порядку. С самого утра. В восемь часов вы встали…

– В семь, – разлепил губы Онуфриев.