Спекторский стал лить. Она плавно взмахнула ладонью – мол, достаточно. Движение ладони было таким ленивым и таким медлительным, что пока она его делала, стакан наполнился доверху.

– Спасибо, старый друг, – сказала толстуха.

Потом плотно обхватила стакан толстыми пальцами, осторожно поднесла его ко рту, сказала «Будем здоровы» и медленно – глоток за глотком – выпила до дна. Ловко поддела на вилку кусок бессмертки и отправила его в рот.

– Люблю жизнь во всех ее проявлениях, – прокомментировала она, уминая рыбу.

Прожевав, посмотрела на Ника Бойцова и вдруг спросила:

– Позвольте узнать: вы буддист или христианин?

– Скорее гностик, – ответил Ник.

– Значит, вы верите в то, что после смерти ваша душа навсегда распростится с материальным миром и забудет его, как забывают страшный сон?

– Абсолютно верно.

Госпожа Фельцер прищурилась.

– Забавно… Господин Бойцов, а вам не кажется, что, называя грезы истинной реальностью, а материальный мир – сном, вы все переворачиваете с ног на голову?

– Я иду по пути познания, – спокойно ответил Ник. – И я знаю, что́ меня ждет в конце пути.

– Встреча с истинным Богом, не так ли?

– С тем, кто не несет ответственности за наш кошмарный мир, поскольку не запятнал себя причастностью к его созданию.

– О, так значит, вы – избранный? Один из тех, чье существование продлится после смерти в мире истинной реальности?

Ник склонил голову в знак согласия. Нонна Андреевна усмехнулась:

– Если я правильно поняла, это означает «да». А что, если окажется, что ваше существование – такая же фикция, как существование большинства людей на нашей планете? И что никакой «души» в вас нет, а есть лишь тело, набитое вонючими потрохами? Как вы это переживете?

Ник нахмурился. С подобным ходом мыслей он сталкивался много раз и давно взял за правило оставлять уничижительные реплики без ответа. Госпожа Фельцер, кажется, все поняла.

– Спасибо за душеспасительную беседу, детектив, – сказала она, с любопытством разглядывая Ника. – В наше время люди не любят говорить на подобные темы.

– Я тоже не люблю.

– Вот как? – Толстуха усмехнулась. – Выходит, мое общество дурно на вас влияет.

Стряхнув пепел с сигареты, она снова воззрилась на Спекторского и спросила:

– Итак, что вас ко мне привело?

Спекторский посмотрел на Ника, тот нахмурился и сказал:

– В городе происходит что-то странное.

– Да ну? – Нонна Андреевна прищурилась. – Неужели я что-то пропустила? И что же именно тут происходит?

Ник покосился на иллюзиониста, тот кивнул, как бы говоря – «Расскажи ей все без утайки, она поймет». Бойцов перевел взгляд на ведунью и сказал:

– Я думаю, реальность, окружающая нас, глубоко больна.

Вопреки ожиданиям Ника, толстуха не усмехнулась и не удивилась, она лишь прищурила свои маленькие, холодные глазки и задумчиво произнесла:

– Странно слышать это от полицейского детектива.

– Да, – согласился Ник. – Я знаю. Но все признаки болезни налицо. Мертвые птицы оживают… Время движется в обратную сторону… Отражение в зеркале отказывается считать себя таковым…

Ника передернуло при воспоминании о взбунтовавшемся зеркале.

– Реальность больна, – повторил он. – И болезнь быстро прогрессирует.

Нонна Андреевна помолчала, с любопытством глядя на Ника, затем спросила:

– И вы тоже думаете, что в этом виноваты псионики?

– Только если среди них появился гений, способный менять ткань реальности, – ответил Ник.