|
По походке и выражению лица подошедшего сразу же делалось понятным, откуда он явился, - он был окутан невидимым раскаленным облаком, казалось, что при быстрых движениях не плащ-палатка шуршит, а потрескивает электричество, которым насыщен этот человек. - Товарищ генерал, - жалуясь, закричал он, - потеснил меня, собака, в овраг залез, прет к Волге. Надо усилить меня. - Задержите противника сами любой ценой. Резервов у меня нет, - сказал Родимцев. - Задержать любой ценой, - ответил человек в плащ-палатке, и всем стало понятно, когда он, повернувшись, пошел к выходу, что он знает цену, которую заплатит. - Тут рядом? - спросил Крымов и показал на карте извилистую жилу оврага. Но Родимцев не успел ему ответить. В устье трубы послышались пистолетные выстрелы, мелькнули красные зарницы ручных гранат. Послышался пронзительный командирский свисток. К Родимцеву кинулся начальник штаба, закричал: - Товарищ генерал, противник прорвался на ваш командный пункт!.. И вдруг исчез командир дивизии, чуть-чуть игравший своим спокойным голосом, отмечавший цветным карандашиком по карте изменение обстановки. Исчезло ощущение, что война в каменных развалинах и поросших бурьяном оврагах связана с хромированной сталью, катодными лампами, радиоаппаратурой. Человек с тонкими губами озорно крикнул: - А ну, штаб дивизии! Проверьте личное оружие, взять гранаты - и за мной, отразим противника! И в его голосе и глазах, быстро, властно скользнувших по Крымову, много было ледяного и жгучего боевого спирта. На миг показалось, - не в опыте, не в знании карты, а в жестокой и безудержной, озорной душе главная сила этого человека! Через несколько минут офицеры штаба, писаря, связные, телефонисты, неловко и торопливо толкаясь, вываливались из штабной трубы, и впереди, освещенный боевым, мерцающим огнем, легким шагом бежал Родимцев, стремясь к оврагу, откуда раздавались взрывы, выстрелы, крики и брань. Когда, задохнувшись от бега, Крымов одним из первых добрался до края оврага и поглядел вниз, его содрогнувшееся сердце почувствовало соединенное чувство гадливости, страха, ненависти. На дне расселины мелькали неясные тени, вспыхивали и гасли искры выстрелов, загорался то зеленый, то красный глазок, а в воздухе стоял непрерывный железный свист. Казалось, Крымов заглянул в огромную змеиную нору, где сотни потревоженных ядовитых существ, шипя, сверкая глазами, быстро расползались, шурша среди сухого бурьяна. И с чувством ярости, отвращения, страха он стал стрелять из винтовки по мелькавшим во тьме вспышкам, по быстрым теням, ползавшим по склонам оврага. В нескольких десятках метров от него немцы появились на гребне оврага. Частый грохот ручных гранат тряс воздух и землю, - штурмовая немецкая группа стремилась прорваться к устью трубы. |
