|
Протискался высокий человек в котиковой шапке, круглолицый, румяный, с веселыми усиками золотого цвета, и шипящими словами сказал даме: - Совершенно верно: Шидловский, Шингарев, Шульгин, конечно - Милюков, Львов и твой дядя. Это и есть Бюро прогрессивного блока. Решили бороться с властью и принять все меры, чтобы армия спокойно дралась. - Спокойно драться - нельзя! - заметил кто-то. - Пардон! Было сказано: чтобы армия спокойно делала свое дело на фронте, а рабочие могли спокойно подавать снаряды. - А кормить - чем? - спросил маленький желтолицый сосед Самгина. - Дума берет борьбу на себя. - А кормить солдат - чем? - громче, настойчивее спросил желтолицый; человек, расшитый шнурками, согнулся, шепнул что-то. - Мне все равно - кто, сегодня это не считается, - заявил желтолицый и, сняв шапку, взмахнул ею над лысой головой. Человека с веселыми усами слушали многие, а он говорил: - Милюков... очень умно... - Милюков - не солдат, а - санитар, да и то... - Нужно, чтоб страна молчала, говорить за нее будем мы, Дума. Сейчас началось заседание старейшин с Родзянкой во главе... Румяное лицо человека с усами побелело, он повернулся к лысому: - Послушайте - что вам угодно, чорт вас возьми? - Уйдем, уйдем, - торопливо сказала дама, спрыгнув на землю, она сильно толкнула Самгина и, не извиняясь, дергая усатенького за рукав, потащила его прочь ко входу во дворец. - Кто это? - спросил Самгин старика, обшитого шнурками. Старик внушительно ответил: - Господа. Его сиятельс...-старик не договорил слова, оно окончилось тихим удивленным свистом сквозь зубы. Хрипло, по-медвежьи рявкая, на двор вкатился грузовой автомобиль, за шофера сидел солдат с забинтованной шеей, в фуражке, сдвинутой на правое ухо, рядом с ним - студент, в автомобиле двое рабочих с винтовками в руках, штатский в шляпе, надвинутой на глаза, и толстый, седобородый генерал и еще студент. На улице стало более шумно, даже прокричали ура, а в ограде - тише. - Это - что же значит? - тихонько спросил Самгина серый старик. - Арестованы, - неуверенно ответил Клим Иванович и, глядя, как рабочие снимают штатского, добавил: - Штатский, кажется, - министр юстиции... - Кто же... распоряжается? - Дума, - громко сказал желтолицый. - Ее хотели закрыть, а она - вот... Самгин наблюдал. Министр оказался легким, как пустой, он сам, быстро схватив протянутую ему руку студента, соскочил на землю, так же быстро вбежал по ступенькам, скрылся за колонной, с генералом возились долго, он - круглый, как бочка, - громко кряхтел, сидя на краю автомобиля, осторожно спускал ногу с красным лампасом, вздергивал ее, спускал другую, и наконец рабочий крикнул ему: - Да - прыгайте смело! Ведь - не в море. Рядом с Самгиным встал Дронов и, как будто заикаясь, покрякивая, вполголоса говорил: - Толпа идет... тысяч двадцать... может, больше, ей-богу! Честное слово. Рабочие. Солдаты, с музыкой. Моряки. Девятый вал... чорт его... Кое-где постреливают-факт! С крыш... Было ясно - Дронов испуган, у него даже плечи дрожали, он вертел головой, присматриваясь к людям, точно искал среди них знакомого, бормотал: - А этот... Марков-Валяй, бурнопламенный дурак, говорят, ведет из Ораниенбаума пулеметный полк. Слушай - кто здесь сила? - Вот и я тоже не могу понять, - вмешался старик, обшитый зелеными шнурками. - Надобно идти во дворец, - сказал Самгин. Дронов немедленно согласился. - Верно! Там, в случае ежели... Он пошел впереди Самгина, бесцеремонно расталкивая людей, но на крыльце их остановил офицер и, заявив, что он начальник караула, охраняющего Думу, не пустил их во дворец. |
