— Кстати, а из какого рода твоя мать, твой супруг и супруга княжича Николая? — сразу решил я прояснить некоторые династические вопросы. Надо же было понимать с кем роднились последние три поколения рода.

— Моя мать — из Ветровых, элементалисты воздуха. К ним я ездила с предложением по Светловым, — принялась вводить меня в курс брачных хитросплетений бабушка. — Мой покойный супруг… — она запнулась, будто ей больно было о нём вспоминать, — Эраго.

— Потому Резван приехал тут же?

— В том числе. После Аслана я больше так и не вышла замуж. Они ценят верность и до сих пор оберегают меня как вдову их рода. Если бы не они… благословение Светловых сожрало бы меня за считанные дни.

— А мать вашей внучки?

— Почему ты не называешь Вику матерью, а Николая дедом? — цепкий взгляд княгини выдавал внутреннюю боль.

— Елизавета Ольгердовна, простите, но это честно. Я не знал их, вас я также первое время называл по имени отчеству или в соответствии с титулом. Но с вами мы кое-что уже успели пройти, чтобы я не встречал внутреннего сопротивления, называя вас бабушкой.

— Справедливо, — кивнула княгиня. — И как ты верно заметил, честно. Мать Вики из Зверевых, они погонщики и приручители. Хотя когда-то были и призывателями, но тоже потеряли главную ветвь рода. Как и мы.

Автомобиль княгини прибыл всего лишь к трём часам утра. Оставив Ваську с чётким приказом ждать нашего возвращения, мы загрузились в машину и поехали к храму. Три часа ночи — совершенно не то время, когда стоит беспокоить братьев Ордена. Но у нас было дело.

Уже приближаясь к храму, мы заметили, что он светится. Окна пылали жёлтым светом магических свечей, а внутри было непривычно многолюдно для такого часа. Значит, шла всенощная литургия. Но я заметил кое-что ещё. Кроме самого храма, светилась и вся территория вокруг, включая приимный офицерский корпус.

Водитель уже начал поворачивать на подъездную аллею, но я резко поднял руку:

— Стой!

По границе ограды, едва заметная в предрассветных сумерках, тянулась силовая линия магического конструкта. И светилась она странно — словно рой мошек, мелких, надоедливых, похожих на гнус. Тех самых, что грызли Савельева.

Чем ближе к храму, тем крупнее становились твари, расположившиеся на силовых линиях. У самого входа сидели уже не «мошки», а создания размером с баклана. Если такая тварь примется за нас, мало не покажется. И даже мой щит, возможно, не выдержит. Я не знал его ёмкости. А значит, неизвестно, сколько он продержится против такого натиска. И тварей этих было… много.

Словно в насмешку над моими сомнениями, в предрассветной тишине раздался крик. Голос адъютанта княгини, доносившийся из открытого окна приимного дома:

— Пожалуйста… заберите меня… или прекратите эти мучения, Ваше Сиятельство… Я здесь… Найдите меня…

Бабушка дёрнулась. Лицо её пронзила судорога.

— Это он! — рыкнула она. — Чего же вы ждёте?

Да уж. Взглянув на окно, я увидел, как в него по очереди пробираются твари поменьше. «Бакланам» просто не хватало места.

* * *

Настоятелю храма доложили, что на окраине города появился автомобиль с княжеским гербом Угаровых.

Машина медленно приближалась ко въезду на храмовую территорию, но затем неожиданно остановилась, будто колеблясь — войти или нет. Настоятель, стоя у узкого окна в верхнем ярусе колокольни, сжал кулаки, его ногти впились в ладони.

«Ну же, давай… Чего ты ждёшь? Заезжай… Прямо в расставленную ловушку», — мысленно повторял он, как заклинание, следя за тем, как фары автомобиля бросают длинные тени на дорогу.