Кажется, от гнева Угарова в каморке даже похолодало.

— В машину его! А я с господами Беловыми поговорю.

Сказано это было так, что и отец, и сын побледнели, окончательно оправдывая фамилию.

Меня с помощью Лемонса и слуги попытались поднять и вынести из каморки на матрасе, но я запротестовал и попробовал сам встать на ноги. О, сюрпризы продолжались! Правая нога была сродни правой руке. Некондиция. Опереться на неё ещё можно было, но о полноценной ходьбе не могло быть и речи. Перелом? Тоже разрыв связок или сухожилий? Настолько глубоких познаний в лекарском деле у меня не наблюдалось. Шатало немилосердно, мутило ещё сильнее, но я держался изо всех сил, чтобы не вывернуть содержимое желудка себе под ноги.

Боги, это же за что надо было так ополчиться на мальчишку, чтобы не просто искалечить, а превратить в овощ?

Ну ничего… Если Угаров их не прикончит, я сам до них доберусь и предметно побеседую.

А вот слова о повреждённом мозге мне не понравились. Возможно, что-то подобное и было, но я пока ничего не чувствовал. Впрочем, для полной проверки координации, моторики, речи, памяти нужно время.

Откуда я это знаю?

Информация всплывала сама собой, явно не принадлежа этому телу. Я не мог поверить, что восемнадцатилетний юноша, больной паркинсонизмом, немой и умственно отсталый — это я. Хер там! Что там Угаров говорил про проверку магии? Её мы пройдём, а дальше поборемся!

* * *

До машины едва доковыляли. Я буквально повис тюком на плечах водителя и лекаря. Ещё и слабость накатила дикая. Пот градом стекал по спине и лицу, всего трясло не хуже осины на ветру, но плёлся из последних сил. Машина была не из дешёвых, лакированное дерево, рессоры опять же, и с гербом на боку в виде чёрной горгульи с золотым вихрем над головой на фоне красного алого щита с вензельками вокруг.

Внутри тоже было уютно, кожаные диванчики и даже обогрев. Я ж не упомянул, что на улице была холодная слякотная весна, да только мне с моим тремором не до того было. В машине меня уложили на один из диванчиков, и Лемонс продолжил колдовать.

При этом лекарь продолжал что-то бурчать себе под нос.

— Так, с этого мы сейчас выведем. Вот это мы сейчас из тебя уберём нахрен. Так, а вот здесь, вот здесь… Нет, здесь я сейчас ничего сделать не смогу. Это нужно отдельно в спокойной обстановке разбираться, чтобы не наломать дров. Так, а это у нас что за чёрная жижа пошла? Ну да боги с ней, выходит из организма, и то, слава богам. Чем же тебя отравили, а?

Уж не знаю, что он там делал, но я явно шёл на поправку.

Вместе с потом из меня выходила некая чёрная жижа, загваздав мою и так далеко не первой свежести одежку. Ну да это не та цена, которую жалко было заплатить за лечение.

Где-то через четверть часа, по субъективным моим показателям, появился и сам господин Угаров. Оценив метаморфозы, произошедшие со мной, а также вид моей одежды, он чертыхнулся:

— Придётся переодевать. В таком виде явно не получится его сдать с рук на руки.

Он ударил по крыше машины своим скипетром, и та тронулась. На удивление, ехала она довольно плавно.

Зато Угаров, заметив мой пристальный и главное осознанный взгляд, решил всё-таки пообщаться.

— Эй, парень, ты меня понимаешь? Если понимаешь, кивни.

Я кивнул.

— Ты знаешь, кто ты?

Я только бровь вздёрнул. Вопрос интересный. Как на него отвечать, непонятно. Ничего не помню же. Но, видимо, моя вздёрнутая бровь тоже произвела впечатление на Угарова.

— Ну вот, а говорили, что дебил. Ладно, с этим позже разберёмся. А пока слушай. Ты — Юрий Викторович Гаров, незаконнорождённый, бастард, иными словами.