— Ну вот, а говорили, что дебил. Ладно, с этим позже разберёмся. А пока слушай. Ты — Юрий Викторович Гаров, незаконнорождённый, бастард, иными словами. Мать твоя — княжна Виктория Николаевна Угарова. Отец неизвестен. Родился ты во время Курильской военной кампании. Госпиталь попал под бомбёжку, мать не выжила. Тебя… такого, — он взглядом указал на руку и ногу, — отыскали под обломками и проверили на наличие магии. Не обнаружив оной, дед твой, Николай Петрович Угаров, генерал, между прочим, осерчал сильно, решив, что ты от простеца рождён. Таких в семью принимать не принято. И чтобы прикрыть позор погибшей дочери, тебя на воспитание отдал. А сейчас… генерал Угаров пал смертью храбрых в Дальневосточной кампании, и его мать, стало быть прабабка твоя, княгиня Елизавета Ольгердовна Угарова собирает все боковые ветви крови для какого-то собственного эксперимента. Упаси боги в чём-то подобном участвовать.

Угаров осенил себя неким жестом, выписав в воздухе три витиеватые руны напротив лба, груди и чуть ниже пупка. Судя по чуть засветившемуся золотом энергетическому следу, это было нечто обережное.

Я же невольно приподнял брови в немом вопросе. Это же кто у нас прабабушка, если её до сих пор так боятся?

— Химеролог она из императорской чёрной сотни, — пояснил мне Угаров, но яснее от этого не стало. — Ай, если переживёшь, то расскажут. Так что, как дальше твоя судьба повернется, никто не знает. Ехать нам около четырёх часов до Химерово. Хочешь спи, а хочешь богам молись. Глядишь, если боги где-то существуют, они обратят на тебя своё внимание.

* * *

Мы ехали действительно долго. Под мерный рокот мотора и плавное покачивание я уснул. Измученное изменениями и магическими правками тело требовало отдыха. Но даже сквозь лёгкий сон до меня доносились обрывки разговора Угарова с Лемонсом.

— Ты ему можешь хоть что-нибудь сделать с рукой и ногой? Княгиня его, как увидит, первого на опыты пустит. И то в качестве материала, а не заготовки.

— Слушай, я тебе не Господь Бог и уж точно не княгиня Угарова. Если бы повреждения были чисто физическими, я бы хоть что-то смог. Но он попал в разрыв пустотной магической бомбы. Источник искорежён. Без магии. Травмы тоже чем-то этаким приправлены, иначе бы на месте ребёнка вылечили. А если воздержались, то причины были. Мои попытки хоть чуть подправить ситуацию, как в пустоту ушли. Он вообще весь одна большая пустота. Уж сколько я в него сил вбухал… Любого другого, хоть мага, хоть простеца, и четвертью бы излечил. А этот хоть бы хны… только отравление и то с трудом вывел.

— Но у княжны Угаровой не мог родиться ребёнок без магии! — вслух размышлял боевик. — Там силища была на зависть, генерала с лёгкостью за пояс могла заткнуть.

— Значит, это посттравматическое.

Тишину нарушил Лемонс:

— А что за лекарь к нему ходил? Какие зелья втирал?

— Хрен его знает. Вы же все в одинаковых костюмчиках ходите, с одинаковыми пенсне для вмешательств. Разве что одна из дочек Беловых обещала набросок сделать… Кажется, что-то запомнила. А этим всё было едино. Кто к нему ходил и что с ним делал. Лишь бы деньги вовремя поступали на содержание. Они за эти деньги восемь человек и наплодили.

Последний вопрос Лемонс задал совсем тихо, словно боясь, что я услышу:

— А с повреждениями мозга что делать будете?

— Думаю, парень не дурак. Эмоции есть, мимика живая. Плюс оговорка Белова о том, что он ходил в типографию, уже что-то да значит. Не был он дебилом. Не верю. Скорее всего, ходил убираться и заодно читал, что печатается. А своим так называемым родителям ничего не говорил.

— Но опять же, научиться читать и не научиться говорить, это же какой интеллект нужен, — сочувственно произнёс Лемонс.

— Или воля к жизни.