Но вместо того, чтобы двинуться вперёд, машина заглушила артефакторный двигатель, оставив включёнными лишь светильники.

«Что ж… Вам всё равно придётся войти», — прошипел настоятель, ощущая, как по спине пробежал холодок.

Он резко развернулся и кивнул стоявшему рядом послушнику:

— Передай братьям готовиться.

В ответ тот быстро скрылся в темноте лестницы.

Несколько команд братьев, прибывших из соседних уездных городков, уже ждали сигнала.

Их привезли вечером. Никто не должен был знать, что в Торжке собралось столько служителей Ордена.

«Если княгиня и её отпрыски ступят на территорию…»

Настоятель представил, как зазвучат голоса — не просто хор, а настоящий магический резонанс, усиленный десятками обученных певцов.

«Покончить с ними. Раз и навсегда».

Глава Ордена был точен в указаниях: гибель ждёт только тех, кто несёт в себе Первородную силу. Остальные… ну, помучаются от энерегетического истощения, скрытого под религиозным экстазом. С паршивой овцы, хоть шерсти клок. Так и с простецов, хоть по капле жизненной энергии, но тоже прибыток.

Внизу хлопнули дверцы автомобиля.

Настоятель резко поднял руку — сигнал. И в тот же миг из глубины храма, сначала тихо, потом всё громче, полилось пение.

Голоса братьев сливались с хором местных служителей, наращивая мощь литургии. Каждый звук, каждая нота — ещё один узел в энергетической сети, ещё один крюк, готовый впиться в тех, кто осмелится переступить черту.

Настоятель прикрыл глаза, прислушиваясь к собственному нутру:

«Потерпи, скоро и ты насытишься».

* * *

Менять схему вызволения пришлось прямо на ходу. Если остальные не видели той армии тварей, готовых вцепиться в нас при входе на храмовую землю, то я их видел отчётливо. Рисковать ни бабушкой, ни сестрой, ни даже союзником Резваном я не планировал.

Я резко поднял руку, останавливая спутников, и коротко объяснил ситуацию:

— Пойду один. Под видом княжича Юрия Угарова. Печатка при мне — отказать не посмеют.

Мой план был прост: войти на территорию, добраться до флигеля (по возможности не выбивая двери), забрать деда-адъютанта и любому встречному заявить: «Угаровы забирают своих на службу»

Также у меня при себе был кошель с золотом для того, чтобы расплатиться за все двадцать лет «ухода» за нашим человеком. Однако же за такой «уход» убить было мало, но уж в чем-чем, а должным Ордену хотя бы в таких мелочах я не хотел быть.

Я показал условную линию, за которую не стоит заступать никому из семьи для того, чтобы они остались в безопасности. Тоже самое сказал Резвану.

— Вот эту линию никому не переступать. Для вашей же безопасности.

Резван ощерился, его когти непроизвольно выпустились:

— Я могу помочь.

— Нет, Резван, — я покачал головой, глядя ему прямо в глаза. — Вы энергомант. Уж не знаю, к каким из первородных стихий относится ваш покровитель, но вы для этих тварей столь же аппетитны, как и наша первостихия.

Я вспомнил слова Бьерна Утгарда: «Первичные стихии — свет, тьма, хаос…» Возможно, сама энергия — тоже своего рода стихия.

— Если вы войдёте туда, попадёте в ловушку, из которой не факт, что смогу вас вызволить, — мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Я и сам не был уверен, что пройду невредимым. Хаоса во мне не осталось, но было нечто иное… что могло заинтересовать этих тварей.

Я прошёл к входу на храмовый комплекс, где всегда были открыты двери для всех. Храм Ордена принимал под свою сень в любое время дня и ночи, предоставляя кров, защиту, помощь и питание любым нуждающимся. Не знаю уж, что насчёт простецов, но стоило мне перешагнуть границу храмовой орденской земли, как я тут же почувствовал.