Лозовский молча поднялся, развернул Фаину за плечи, выставил в коридор и запер дверь за задвижку.

– Продолжим. О чем я говорил? Да, про решения, которые подгоняются под ответ. По-моему, как раз этим ты сейчас и занимаешься. В пометках Кольцова к очерку Коли Степанова сказано, что каждая скважина «Нюда-нефти» дает сейчас в три раза больше нефти, чем в среднем по Тюмени. И ты сама называла эту цифру. В свете того, что мы знаем, выглядит она – как бы это поточнее сказать? – несколько сомнительной.

– Полной туфтярой, – хмуро уточнил Тюрин.

– Петрович, я тебя очень люблю, но ты все-таки пощади мое профессиональное самолюбие, – попросила Регина. – Кольцов может говорить, что скважины Нюды дают нефти не в три раза больше, а в сто. Но есть цифры. С каждой тонны добытой нефти платится определенный налог. Рассчитать по налоговым отчислениям количество добытой нефти – задача для первокурсника экономического вуза. Нефти в Нюде добывают ровно столько, сколько добывают. Это – факт. Любая версия, которая игнорирует этот факт, – чушь. Какой же идиот будет платить налог с не добытой нефти? Не доплачивать налог – сколько угодно. Но переплачивать?

– Ладно, – сказал Лозовский. – Есть еще один фактик. Если и его ты встроишь в свою версию, будем считать, что мы просто не в состоянии разобраться в том, что происходит. Когда Кольцов купил акции Средне-Волжского завода?

– Два месяца назад.

– А разработку «Курьера» он начал полгода назад. Летом прошлого года.

– Уверен?

– Его сотрудник прилетал в Москву, водил Милену в ресторан «Царская охота» и подробно расспрашивал о ситуации в «Курьере».

– Полгода назад? Она не путает?

– Она не путает. Она была в черной косухе и сильно потела.

– О Господи! – сказала Регина. – Но это же значит...

Ручка двери задергалась, легкая стеклянная дверь затряслась, потом в матовое стекло повелительно постучали.

– Ну не дадут спокойно поговорить, – проворчал Тюрин, отпирая дверь.

В загон вошел главный редактор «Российского курьера»

Альберт Николаевич Попов. Он вошел так, как может войти только главный редактор. Вся его низкорослая рыхлая фигура в дорогом, но все равно мешковатом костюме источала решительность, а из– под тусклых, сваливающихся на лоб волос мрачно сверкал начальственный взгляд.

– Что это такое? – раздраженно спросил он, бросая на стол Лозовского бирку «Не беспокоить». – Это редакция, а не бордель! Вы тут что, пьете?

– Пьем, – с невинным видом подтвердила Регина. – Кофе.

Очень хороший, свежий. Хотите? Только кружки «Алик» у нас нет.

Кружки «Регина» тоже нет, почему-то не делают. Даже «Эльвиру» делают, а «Регину» не делают. Так что я пью из обычной «Нескафе». Но вам могу налить в «Павлика» или в «Вову». Что вы предпочитаете? В «Вову»?

– Мне надоели ваши шутки, Смирнова! – отрезал Попов. -

Павел Петрович, где статья "Игра в «семерочку»? Я сказал «срочно». Когда главный редактор говорит «срочно», это и значит срочно!

– Работаем. Вот. Обсуждаем, – извиняющимся тоном объяснил Тюрин.

– Вижу, как вы работаете! Заперлись, курите и болтаете!

Лозовский, у меня все чаще возникают сомнения в вашей способности руководить отделом. Очень большие сомнения!

– Альберт Николаевич, выйдите, пожалуйста, и закройте дверь с той стороны, – вежливо попросил Лозовский, глядя не на Попова, а в окно, за которым угасал тусклый январский день.