– Какой интересный поворот темы! Так-так-так. Нужно будет посоветовать подполковнику Саше Муравьеву, это оперативник из убойного отдела МУРа, – объяснил Лозовский, – провести обыск на квартире Шинкарева. Впрочем, его уже наверняка провели. И у меня почему-то такое чувство, что тридцати тысяч долларов там не нашли. А вы как думаете? Готов спорить на бутылку, что не нашли. У меня в связи с этим только один вопрос: эти тридцать штук вернулись к вам или их по-братски разделили между собой капитан Сахно и ваш Ленчик?

– Вы за кого меня принимаете?

– Это я и пытаюсь понять. За кого мне вас принимать. Так вот, информация о том, что телохранитель нефтебарона Кольцова убил московского журналиста произведет определенное впечатление в определенных кругах. И ваш Ленчик сдаст вас без секундного колебания. Даже если вы не отдавали приказа убить Шинкарева, он все равно будет валить на вас. Капитана Сахно пристегнуть к этому делу будет немного трудней. Но я уверен, что подполковник Муравьев с этим справится.

– Мой телохранитель ничего не будет валить на меня.

– Вы так уверены в его преданности?

– Он был мне предан. Он служил в спецназе в Чечне. После контузии его комиссовали с нищенской пенсией. Я вытащил его из грязи. Я говорю «был», потому что Леонид убит.

– Да что вы?! – постарался как можно более искренне поразиться Лозовский. – А еще вчера утром он был довольно живым. Кто же его убил?

– Как вам удалось сбежать из Нюды? Вы сидели в камере в опорном пункте милиции.

– Сам удивляюсь. Сначала услышал удары по двери из соседней камеры, потом выстрел, потом в коридоре забегали.

Я выглянул, дверь оказалась открыта, никого. Я вышел во двор. У крыльца стоял вездеход. С моей стороны глупо было не воспользоваться таким благоприятным стечением обстоятельств.

– Куда вы дели вездеход?

– Оставил на берегу возле соседнего леспромхоза. По узкоколейке доехал до Сургута. Из Сургута на самолете – сюда.

Так кто же убил вашего верного телохранителя?

– Заключенный Вартан Назарян.

– Вот как? – теперь уже вполне искренне поразился Лозовский.

– Он начал стучать в дверь камеры, Леонид заглянул узнать, в чем дело. Назарян оглушил его, завладел его пистолетом и застрелил. Это и был выстрел, который вы слышали. Он попытался бежать, забаррикадировался в бесхозном балке, отстреливался. В перестрелке его убили.

– Вартана Назаряна убили?

– Да.

– В таких случаях мой друг Паша Тюрин говорит: Бог не фраер. А я скажу по-другому: отец отдал сына на заклание. И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет. Шекспир отдыхает.

И это в наше-то прозаическое время! Впрочем, нет. Время, когда в центре Москвы террористы захватывают концертные залы, прозаическим не назовешь.

– Теперь вы понимаете, почему Леонид не может меня сдать?

– Понимаю.

– Я вижу, мое сообщение испортило вам настроение?

– Господин Кольцов, это ненадолго, – заверил Лозовский. -

Еще часа полтора мое настроение будет довольно приличным. А вот потом испортится. Поэтому чем быстрее мы перейдем к делу, тем лучше.

– О каком деле вы говорите?

– О вашей афере с «Нюда-нефтью». И не делайте вид, что не понимаете. Все вы понимаете.

– Что вы об этом знаете?

– Вы пытаетесь впарить «Бритиш Петролеум» за четыреста миллионов долларов компанию, которая стоит не больше пятидесяти миллионов. Это – главное. Остальное частности. Их я не знаю.

– Вы в этом уверены?

– Я был не очень в этом уверен.