|
Вольсидор, Кардовиль и Брюметон по очереди занимали место Дольмюса, подставляя задницу то неграм, то ганимедам, а Нисетта и Зюльма также с удовольствием помочились и испражнились на лицо пациентки. После чего обе девы отдавались тем, кто покидал седалище их отцов или братьев. Оргия достигла своего апогея, кровь несчастной Жюстины забрызгала всех жрецов. - У меня потрясающая идея, - провозгласила Зюльма после того, как извергнулась в объятиях Лароза спереди и Жюльена сзади. - Нас двенадцать человек, мы встанем в два ряда, возьмем хорошие хлысты и пропустим Жюстину сквозь строй. - Сколько раз мы это проделаем? - оживился Брюметон, в восторге от этого предложения. - Двенадцать раз, - уверенно заявил Вольсидор. - Не будем считать заранее, - заметила рассудительная Нисетта, - пусть эта тварь ходит до тех пор, пока не упадет. - Нет, нет, - запротестовал Кардовиль, - я приготовил для нее другую пытку. Мы, конечно, позабавимся этой экзекуцией, но негодница должна прийти к смерти не таким легким путем. - Хорошо, - согласилась Зюльма, - но моя идея остается в силе. Образовался живой коридор, и бедная Жюстина, едва державшаяся на ногах, двинулась по нему... Через шесть минут ее многострадальное тело являло собой одну сплошную рану. Когда пролились новые потоки спермы, произошло нечто неожиданное. Зюльма, неистовая Зюльма, захотела отдаться всем присутствующим мужчинам на кресте, утыканном гвоздями, и захотела, чтобы Жюстину подвесили над ее головой и чтобы кровь жертвы окропила ее. - Какая мысль, черт возьми! - воскликнула Нисетта. - Как я завидую сестре, в чьей голове она родилась! - Мы все с радостью осуществим ее, - подхватил Вольсидор, - эти ощущения возбуждают сильнее, чем любая пытка, они подстегивают воображение, они действуют так же, как хлыст. - Да, черт меня побери, да! Мы все с тобой согласны, - подал голос Брюметон. - Я рада, - сказала Зюльма, - но все-таки испытаю это первой. Блудница возлегла на колючее ложе, ее привязали, и все мужчины прошли через ее влагалище, которое после этого было залито кровью. - Ах, какое наслаждение! - выдохнула она. - Переверните же меня, приласкайте мне жопку! Никто не посмел возразить. Этот жуткий каприз всем вскружил головы: мужчины, женщины, юноши - все причастились к этому, и все кололи и резали длинным дротиком окровавленное тело, висевшее над ними, чтобы еще сильнее лилась на них кровь, которой любили окроплять себя эти злодеи. Наконец Жюстину сняли, но она этого уже не чувствовала. Она представляла собой бесформенную массу, испещренную кровоточащими ранами... Она была без сознания. |
